Весь остаток дня она провела в ожидании клиентов, и ее рука то и дело тянулась к телефону, чтобы набрать номер Макса. Чувствуя себя виноватой, она хотела позвонить ему и рассказать о Макси, о ее прогуле, но не могла заставить себя уничтожить доверие девочки. Если Макси ему ничего не расскажет, то тогда она расскажет сама.

Кейси чувствовала, что приняла правильное решение, и оставшееся время до конца дня прошло гладко. После работы она захватила пакет с продуктами и была одной из первых, жаждущих уйти.

Джек заметил ее нетерпение.

— Горячее свидание?

Кейси ввела код.

— Больше похоже на расстрел. Боюсь, я сделала что-то, что может его по-настоящему рассердить. Надеюсь, хороший ужин сохранит его спокойствие.

— Приготовь ему десерт. Каждый раз, когда моя жена делает что-то, чего не должна, она готовит для меня шоколадный торт, — посоветовал Джек.

Кейси направилась к своей машине. Если она поторопится, то может остановиться в пекарне по дороге к дому Макса. Она хотела купить ему самый большой шоколадный торт, какой только есть в магазине. Тогда он будет слишком сыт, чтобы убивать Фишера.

Когда Кейси указала на торт на витрине, женщина колебалась, спрашивая, устраивает ли она вечеринку.

— Нет, — нетерпеливо ответила Кейси.

— Этот на двадцать четыре порции. У меня есть меньше, на двенадцать.

— Давайте тот, что на двенадцать, и парочку ванильных капкейков (Примеч. капкейк — торт небольшого размера для одного человека, запеченный в тонкой бумаге или алюминиевой форме для выпечки. Часто содержит разнообразные элементы кондитерских украшений).

Когда продавщица передала ей покупки, Кейси предположила, что она и жена Джека были не единственными, кто использовал шоколадный торт в качестве средства сдерживания от убийства.

Ужин был готов, когда Макс вошел вместе со своими детьми, и они уставились на еду на столе. Все дети, кроме Макси, подпрыгнули от нетерпения, когда увидели на кухонном островке торт. Глаза Макси говорили «спасибо», и Кейси послала ей ободряющую улыбку, когда пригласила всех сесть за стол.

Мальчишки и Макс наполнили свои тарелки картофельным пюре и мясным рулетом, игнорируя брокколи.

— Здорово! Ни одна из девушек папы не готовила нам ужин, — сказал Максим с набитым ртом, секундой позже вскрикнув и вздрогнув от боли.

— Ты зачем меня пнула? — спросил он свою сестру.

— Потому что ты не должен говорить о других девушках папы при Кейси. Это грубо. Ты мог задеть ее чувства.

Кейси вмешалась в спор.

— Все хорошо, Макси. Я знаю, что у вашего папы было много девушек.

Макс продолжал есть, и в его глазах плескалось веселье, когда он посмотрел ей в глаза. Она испытала желание показать ему язык, но не хотела подавать плохой пример.

— Видишь, она знает, какой папа кобель, — Макс подавился едой, а Кейси почти пролила стакан с водой.

— Ты не должен этого говорить! — Макси сделала брату выговор прежде, чем это успел сделать отец.

— Почему? Мама постоянно так его называет.

— Ешь свой ужин. Я поговорю с твоей матерью, когда привезу тебя к ней завтра, — сказал Макс мрачно.

Максим выглядел расстроенным, что у отца и матери будет конфликт.

— Как насчет того, чтобы закончить ужин, и тогда я разрежу торт? — Кейси дала Максу предупреждающий знак, подкладывая ему мясной рулет и картофельное пюре.

— Ешь, — если ей повезет, он будет в пищевой коме, в которую сам себя введет.

Свой десерт они ели в гостиной, пока дети играли в видеоигры.

Она хотела взять последний капкейк, когда Макс протянул свою руку, отодвигая ее руку ото рта.

— Почему ты должна брать последний капкейк?

— Потому что ваниль мне нравится больше, чем шоколад.

Макс укусил капкейк из ее рук, слизав часть ванили, которая была на ее пальцах.

— Господи, пап. Это вульгарно, — сказал Рэнди, сев к папе на колени.

Макс поморщился, сдвигая сына на бедро.

— Я напомню тебе об этом где-то через лет двадцать, — улыбнулся Макс, борясь с сыном.

— Не придется ждать так долго, — сказал Макстон. — У него уже есть подружка.

Макс выпрямился, чтобы посмотреть вниз на своего невинного сына.