В самом деле. Жалкий. Старый. Больной. Запутавшийся… Именно так я начинаю чувствовать себя. Столько всяких слов, но мой мозг в данный момент неспособен выплюнуть их из банка памяти. Ни один человек в моем состоянии не смог бы здраво рассуждать о поведении Хьюберта Хамфри. Мой мозг замедлился до почти беспомощного ступора. У меня уже даже нет сил, чтобы заточить собственные зубы.

Итак, эта статья не собирается заканчиваться так, как я предполагал… И глядя на вступление, я вижу, что она даже и не начиналась как следует. Что касается середины, то я едва могу вспомнить ее содержание. Там было что-то о том, чтобы заключить сделку с Манкевичем, а затем захватить власть в Американском Самоа, но я не чувствую, что готов к этому прямо сейчас. Может быть, позже…

Но вот он — выход из положения: на дальнем левом углу стола я вижу записку «Позвонить Манкевичу — гостиничные номера отеля “Майами”».

Это верно. Он забронировал три номера для нас на съезде. Наверное, надо позвонить ему и подтвердить, что я обеими руками за… А может, и нет.

Но какого черта? Это может подождать. Есть одна или две вещи, которые я хотел бы сделать, прежде чем мои руки онемеют. Сейчас, конечно, не время для трудных размышлений или долгосрочного анализа на любую тему, но особенно на такую изменчивую и сложную тему, как ближайшее будущее Джорджа Макговерна в отношениях с Демократической партией.

И все же трудно не думать о том, что за последние несколько месяцев Макговерн подверг партию некоторым очень радикальным переменам. Хорошие парни недовольны им. Но они в любом случае не могут обуздать его — и теперь, меньше чем за три недели до съезда, он так близок к победе в первом туре голосования, что все эти козлы и мальчики на побегушках, еще полгода назад думавшие, что у них все под контролем, оказались в положении старых алкашей, обитающих на задворках большой политики: сначала они лишились власти выбирать делегатов и руководить делегациями, а затем их самих отвергли как делегатов, когда Большой Эд повел свой переполненный фургон в гору на первой передаче… И теперь, хотя большинству из них это до сих пор кажется чем-то невероятным, они даже не будут допущены в следующем месяце на съезд партии.

Одним из первых людей, с кем я планирую поговорить, когда доберусь до Майами, будет Ларри О’Брайен: мне хочется пожать ему обе руки и окатить его валом поздравлений за всю ту работу, которую он проделал для партии. В январе 1968 года Демократическая партия была такой увесистой и уверенной в себе, что казалось, они могут держать под контролем Белый дом, конгресс да и все правительство США бесконечно. Теперь, четыре с половиной года спустя, это бесполезная обанкротившаяся плавучая тюрьма. Даже если Макговерн выиграет выдвижение от Демократической партии, партийные силы не принесут ему никакой пользы, кроме посреднических функций.

«Традиционная политика в полном смысле слова» — это фраза Гэри Харта довольно хорошо описывает принцип, которым руководствуется стоящая за Макговерном удивительно эффективная организация.

«Политика в полном смысле слова» — это совсем другое, по существу это психотическая концепция, которую Харт, вероятно, совершенно не одобрил бы.

Посредничество… Посредничество… Посредничество — очень странно выглядящее слово, если смотреть на него внимательно восемь или девять минут… Прячущиеся — еще одно интересно выглядящее слово.

Но хватит об этом.

Утренние новости сообщают, что Уилбур Миллс снова будет выдвигаться на пост президента. Он отверг все приглашения принять пост номер два, особенно в связке с Джорджем Макговерном. Очень удручающее сообщение. Но Миллс, должно быть, знает, что делает. Его имя, как говорят, оказывает магическое воздействие в некоторых областях. Если партия отвергнет Макговерна, я надеюсь, что они отдадут выдвижение Миллсу. Это будет хоть что-то.

Еще одна удручающая новость — на этот раз из Майами-Бич: говорят о неестественно огромном количестве воронов, которых недавно видели в городе. Туристы жаловались, что не спали всю ночь из-за «ужасного карканья» за окнами их отелей. «Сначала их было немного, — объяснял один местный бизнесмен. — Но их прилетает все больше и больше. Они вьют большие гнезда на деревьях вдоль Коллинз-авеню. Деревья гибнут, а их помет воняет мертвечиной».

Многие жители говорят, что из-за карканья больше не могут оставлять окна открытыми на ночь. «Я всегда любил птиц, — сказал другой местный житель. — Но эти чертовы вороны — это нечто невообразимое!»

На следующий день после предварительных выборов в Нью-Йорке я проснулся в номере-люкс на 24 этаже отеля «Дельмонико» на Парк-авеню от адского ветра, бушующего в обеих комнатах, и дождя, хлещущего через открытые окна… Я подумал: да, замечательно, только сумасшедший будет вставать с постели в такой день. Позвонил в обслугу номеров, заказал грейпфруты, кофе, а заодно и пищу для мозга — New York Times и попросил забить один из компактных кирпичных каминов пропитанными бензином древесными опилками, чтобы они могли кружиться по номеру и сгорать у изножья кровати.