– Менестрель, - тихо пояснил лорд Даймон.

Я кивнула. Что ж, у всех свои развлечения, на Юге - танцовщицы, на Севере - певцы. Я ожидала услышать балладу о любви, но, к моему удивлению, менестрель низким бархатным голосом запел совсем о другом.

Он пел о бескрайнем море, но не ласковом и теплом, а суровом и холодном, обрушивавшем свои волны на утлые суденышки рыбаков. Он пел о тех, кто уходил за горизонт еще до рассвета и понятия не имел, сможет ли вернуться домой с закатом. И пусть никого из присутствующих в зале никогда не занимали подобные проблемы, все внимали менестрелю, затаив дыхание - столь велико было его искусство. Перед моими глазами словно разворачивались картины, на которых горстка отважных людей пыталась выжить в шторм. И когда песня закончилась, я с удивлением обнаружила, что на глазах у меня выступили слезы. Впрочем, я была не одинока - многие дамы подносили к глазам кружевные платочки, а лица мужчин были серьезны и печальны. Менестрель улыбнулся, снова тронул струны и запел следующую песню, на сей раз веселую. Некоторые слова в ней были мне незнакомы и за переводом я обращалась к Даймону.

– Больше петь о грустном он не будет, - пояснил мне лорд.
– Довольно и одной песни.

– Чтобы не портить аппетит трапезничающим?
– весело поинтересовалась я.

– Вы чрезвычайно догадливы, принцесса. Вина?

Я на мгновение задумалась. В Империи распитие спиртных напитков не было под запретом, но и не поощрялось, поэтому вино я почти что и не пила. Вероятно, подобное отношение было обусловлено жарким климатом. Сейчас же у многих дам в бокалах плескалась жидкость цвета темного рубина.

– Хорошо, только совсем немного, - решилась я.

Вино оказалось приятным на вкус, тягучим и слегка терпким. Я даже не заметила, как опустел мой бокал. И как он наполнился вновь.

– Смотри не опьяней с непривычки, - предупредил меня Эдвин и положил мне на тарелку кусочек фаршированного фазана.

– Последний глоток, - пообещала я.

И все же я слегка захмелела. Вино странным образом подействовало на меня: все присутствующие в зале внезапно показались мне приятными людьми и даже сверлившая меня взглядом белобрысая девица не раздражала, а скорее забавляла. К тому же я осознала, что успела проголодаться, хотя совсем недавно разглядывала в изобилии расставленные на столе блюда без малейших признаков аппетита. А еще очень сильно захотелось поддразнить мужа. Моя левая рука нырнула под вышитую скатерть и легла Эдвину на колено. Он бросил на меня взгляд искоса и сразу же отвел глаза, возвращаясь к разговору с братом. А я погладила его колено и переместила руку на внутреннюю сторону бедра, постепенно продвигаясь все выше и выше. Эдвин, казалось, вовсе не обращал внимания на мои действия, но довольно скоро я смогла убедиться, что он вовсе не так равнодушен, как старается показать. Слегка усиливая поглаживания, я умудрялась между тем продолжать любезный разговор с лордом Даймоном. А потом рука Эдвина накрыла мою, сильно сжала и убрала уже ко мне на бедро.

– Дражайшая супруга, - произнес муж столь тихо, чтобы никто, кроме меня, не смог расслышать его слов, - вам придется ответить за свое дерзкое поведение. Обещаю, что наказание ваше будет суровым.

Лишь огромным усилием воли мне удалось удержать на лице легкую улыбку, в то время как все внутри затрепетало от предвкушения.

К моему огромному облегчению, лорд Даймон ничего не заметил и не заподозрил неладного. Он как раз рассказывал мне о Марке, своем сыне, страдающем из-за коварства возлюбленной. Леди Лорена, которая явно слышала его слова, только слегка усмехалась.

– А потом эта девочка заявила Марку, что он еще слишком мал, чтобы думать о помолвке, представляете? И что она его, конечно, любит, но давать слово не будет, поскольку впереди у них слишком много времени и кто-нибудь из них сможет и передумать. А ей, вы только представьте, принцесса, всего-то пятнадцать лет. Вот как ей только в голову могли прийти подобные слова? Нет, понять женщин я неспособен - даже столь юных. Разве что пока они не вышли из возраста вашей очаровательной племянницы - тогда с ними как-то проще.

Леди Лорена уже открыто рассмеялась. Муж повернулся к ней и нежно погладил ее по руке, что-то негромко сказав. Она накрыла его ладонь своей, ласково глядя ему в лицо. А я ощутила приступ умиления. Какая чудесная пара и как они любят друг друга! Вероятно, это было последствием выпитого за ужином вина, но растрогать меня в тот момент могла любая мелочь.

Среди множества десертов, уставивших под конец ужина стол, оказалось и мороженное - сладкая охлажденная масса. В нее можно было добавлять фрукты, орехи, густые сиропы. Ничего подобного мне прежде пробовать не доводилось, поэтому я наслаждалась новым для себя лакомством, напрочь проигнорировав сладкие пироги, воздушные суфле и орехи в меду.

Наконец Эдгар и Изольда поднялись из-за стола. Трапеза подошла к концу. Эдвин помог мне встать и крепко сжал мою руку, увлекая за собой.

– Ну что же, дорогая, - тихо произнес он, когда мы поднимались по лестнице, - вот и пришел час расплаты. Ты ответишь за свое поведение за столом. Тебе еще не страшно?

– А мне следует бояться?
– спросила я.

– Возможно, - загадочно бросил муж.

Когда мы наконец добрались до наших покоев, я уже сгорала от нетерпения. Однако же, к моему глубочайшему разочарованию, Эдвин оставил меня на попечении служанок и вышел. Слегка обидевшись, я позволила девушкам помочь мне подготовиться ко сну, отпустила их и улеглась в кровать, с головой укутавшись в одеяло. Впрочем, заснуть мне так и не удалось.

– Спряталась?
– ехидно спросил супруг, отбрасывая одеяло прочь.
– Тебя это не спасет.

Он сел на кровать рядом со мной, а на пол поставил какую-то чашу.

– Что это?
– с любопытством спросила я.

– Не скажу, - Эдвин хитро улыбнулся.
– Снимай рубашку.

Я встала на колени на постели и медленно потянула вверх подол, ожидая, что муж в нетерпении поможет мне. Но он не двигался. Я отбросила кружевное ночное одеяние в сторону и потянулась к одежде супруга, но он перехватил мои руки.