Шрифт:
Ехала туда весной. По обе стороны дороги, куда ни глянь, зеленели всходы; лишь местами чёрным бархатом лежали среди сочной зелени прямоугольники и квадраты отдыхающей, незасеянной земли. А зажилась до осени. Хлеб давно убрали. Поля желтели стернёй, темнели пластами вспаханного чернозёма. Кружась в воздухе, облетали с деревьев жёлтые листья. Из каждого сада тянулся к небу вкусный дымок: в садах на треножниках стояли большие, сверкающие в густых лучах осеннего солнца медные тазы — хозяева варили на зиму повидло, томат.
В Летаве Татьяну Ниловну встретили как свою, а ведь она была здесь впервые.
Это оттого, понимала художница, что, хотя она ходит по колхозным дворам, коровникам, конюшням не с граблями, не с вилами или лопатой, а с альбомом и карандашами в руках, всё равно она здесь не чужой человек, не городской гость, который смотрит на всё со стороны. Всякая работа в колхозе ей близка и знакома, она любит и уважает эту работу, любит и уважает людей, которые этой работой заняты, и люди отвечают ей любовью и уважением.
Колхозницы тянулись к Яблонской, охотно и подолгу с ней беседовали, а когда она рисовала их портреты, чувствовали себя под её внимательным взглядом легко и свободно.
В Летаве Яблонская рисовала очень много. Она привезла оттуда триста рисунков!
Уже и альбомы, взятые с собой из города, кончились — ни одного свободного листочка, и карандаши поизвела все до единого. Покупала в сельском магазине обои, обжигала в консервной банке лозу и полученными угольками рисовала на обратной, чистой от узора, стороне обоев.
Очень хорошо было художнице в колхозе. Куда ни глянет, что ни увидит — всё ей интересно, всё по душе, всё просится на бумагу.
Сегодня рисует уборку в поле, завтра прополку огорода. А там — смотри — колхозники складывают пшеницу в огромные скирды. Или грузят мешки с зерном на автомашины.
Конечно, можно было написать картину про уборку и прополку, про скирдование пшеницы и погрузку зерна.
Но художник не торопится к чистому холсту. Не старается побыстрее нанести красками на ткань то, что увидел. Он ищет своё. Он словно наполняется будущей картиной, с каждым днём, с каждым часом яснее видит её в воображении, лучше понимает и чувствует, о чём хочет сказать людям. Но вот он уже не в силах удерживать, носить картину в себе — и берётся за кисти.
Татьяна Ниловна вспоминает, что больше всего захватило её в Летаве счастье общего труда. Колхозники работали дружно, бодро, весело. По их лицам, по всякому их движению было видно, что они гордятся своим трудом, знают, как он нужен нашему народу. И от этого нелёгкая работа становилась праздничной.
Татьяна Ниловна Яблонская «нашла» свою картину «Хлеб» на колхозном току во время молотьбы.
Фрагмент картины
Высятся огромные вороха золотой пшеницы, стрекочут веялки, гудит молотилка, подъезжают и отъезжают грузовики с красными полотнищами на бортах, и всюду перед глазами, будто рассыпанное на земле солнце, золотое зерно — хлеб.
«Хлеб — всему голова!», «Хлеб — главное богатство!» — говорит народ.
Хлеб дороже золота. В каждом зёрнышке — труд людей, и каждое зёрнышко — на радость людям.
Нет на свете сокровища дороже этих туго набитых мешков.
На каждом написано:
«Колхоз имени Ленина. Село Летава».
В Летаве художница задумала картину про счастье тружеников, которые дарят своему народу хлеб.
Взглянем ещё раз на картину «Май». Яблонская не стремилась подробно и точно передать лицо женщины в саду. Она не об этой именно женщине хотела рассказать: она словно песню пропела труду, жизни, весне.
«Хлеб» написан много раньше «Мая», и написан совсем по-другому.
Фрагмент картины
Яблонская присматривалась по отдельности к каждой колхознице. Прежде чем взяться за картину, она писала красками и рисовала карандашом портреты сельских тружениц. Женщины на току все разные. У каждой своё лицо, свои движения, свой характер. О каждой, даже о тех, что стоят к нам спиной, можно рассказать что-то свое.
Это — разные люди, их объединяет общий, дружный труд.
«Трудились колхозницы день и ночь, — вспоминает Татьяна Ниловна.— Всегда чистые, аккуратные, в белоснежных, выглаженных платках — „хустках“, они молотили, веяли, лопатили зерно.
И всё это было весело, со звонкими шутками, сверкая улыбками. Я просто была влюблена в них и эту любовь стремилась передать в картине».
Как нужна была эта любовь первым зрителям «Хлеба»!
Они только что прошли тяжёлыми, беспощадными дорогами войны, а теперь возводили заново разрушенные врагом города, строили заводы, перегораживали плотинами реки и ставили на них электростанции, украшали землю садами, сажали леса или, так же как колхозницы на картине Яблонской, растили и убирали хлеб.