Тени брошенных вещей
вернуться

Квадратов Михаил Евгеньевич
Шрифт:

Редактор Константин Лебедев

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

действительности не было и нет

«– открывай, полиция, кто там в доме…»

– открывай, полиция, кто там в доме– кто в доме, кто в доме – в доме гномыесть какие-то ещё, но мы не знакомывот же, сволочи, приходят среди ночибарабан заклеен противотабачным скотчемкостяные дудки из съеденных животныхв основном скелеты, но несколько плотныхпалки, верёвки, пелерины на вате– нет, не откроем – давайте, поджигайте

«кому тут нянчиться с тобою…»

кому тут нянчиться с тобоюздесь небо борется с землёюи посредине всей фигнипохрустывают дни твоитак фэзэушник недалёкойсреди нелепого урокатихонько в маленьких тискахсжимает майского жука

«году примерно в семьдесят втором…»

году примерно в семьдесят второмстояла яркая грибная осеньс соседями отправились искать грибына пригородном из пяти вагоновв восьмом часу до станции бугрышкогда приехали – увидели толпу;неподалёку местный почтальонкричал, что скорый барнаульский сбил кентавраего разрезало могучим тепловозом;сейчас, старик циничный, я б съязвил:вот, кто-то выдумал поправить демиургаи разделил-таки животное и человечье(но как-то всё у вас неаккуратно)в ту осень, будучи ребёнком, я заметилчто кровь кентавра красная как нашаи было страшнои взрослые испуганно шепталисьи через слёзы ольга львовна объяснялачто это знак отчаянно плохой(к войне, наверное)

«Вот и дятла – ласточку Ареса…»

Вот и дятла – ласточку Аресарано утром понесли из леса…Отче, Отче, что же ты – проснись,слышишь: время утекает ввысь.Поздно думать – сметь или не сметь:будет тонко ненависть звенетьв светлых залах, сумрачных прихожих.Скоро смерть запросится под кожу,спрячется в подрёберной пещерке,станет таять острым леденцом —просто вышел срок… Душе пора за дверку,за пальто, за окна, за крыльцо;ночью занесёт её на переправу,беженку, черницу, юнге фрау,вот душа разделится с тобой…Ловкою монтажною иглойнекий господин продёрнет нитьмежду берегом другим и этим —будет чуткой уточкой скользитьпо озёрам серым на другом рассвете.

«Ближе к обеду над остановкой летела собака —…»

Ближе к обеду над остановкой летела собака —Собака себе и собака, но любая собака двояка:Для тех, кто глядит с остановки – она непристойна, преступна —Горды вымена, остальное, природа её целокупна,И всё это оттого, что внизу у неё мало меха.Но собака прилична глазу Того, Кто Всегда Смотрит Сверху.

«где-то в мире…»

где-то в мирев цокольной квартирепочти сосед условный инвалиднечасто спит и по ночам глядитглядит наружу из подземных оконвверху искрится чёрный волчий коконсо временем он понимает – это знаки всё не такон тих он медленно выходитидёт искатьв его надписанном фланелевом мешкелатунный молоток игольный циркулькоробка мелав углу он видит белую собакукорзину и пчелуон замечает дикие народыего никто не ждётон бесполезен для любых людейну, может, путает, чего уж —вон весело гудят пружины и разъёмыи мир показывает чудные картинкино как-то так всё……а по дороге из солнцево в одинцовоон случайно находит искомое словопроизносит смеётсяне помнит снова

рядовой водопьянов

рядовой водопьянов попал в чей-то каменный сон и спитв этом каменном сне чернокамень толчёт, уминает мелрядом камень суровый гранит поедает камень агатводопьянов сопит – он не очень сюда и хотелводопьянов не то, что кому-то, чему-то не рад —просто ему всё равно – кто здесь о чём говорит —скучает во сне солдат

«человек идёт за аперитивом и дижестивом…»

человек идёт за аперитивом и дижестивомвозвращается с мороза, запирает за собой четыре замкасмерть за ним не успевает – недостаточно суетливаплохо ещё подготовлена, валенки скользят, шуба великасмерть подходит к окну – окна низки в намеченном дометрогает зачем-то стекло, лижет решётку, целует термометрей не больно лизать на морозе – язык у неё шерстяной, костянойну а ты, дурачок, всё равно будешь мой, будешь мой

«нет друзей на земле у жильца кристаллических сфер…»

нет друзей на земле у жильца кристаллических сфертолько может быть тот, иванов, говорили – из бывших, потерявшийся пенсионерон сидит у ручья, что дымится и льётся из чрева горячего теплоэлектроцентралитам невольники стройки и рынка с утра моют тело, полощут бельё, размягчают сандалииа приятель второй – на коне-альбиносе куда-то летит, некрылатыйвыше самой высокой трубы за заборами тэц-двадцать пятойтретий – в светлой пещерке невидимый другзверь-бурундук