Хорошую возможность уклонятся от разных городских повинностей давал жителям и Вознесенский монастырь. Он был владельцем земли за рекой Сызран. Когда в окрестностях стало безопасней, многие стали селиться на монастырском берегу вдоль дороги на Саратов. Даже крупный сызранский помещик Дмитриев приобрёл себе место под сад. Постепенно там образовалась целая слобода. В ней построили собственный храм, названный Преображенским. Это же название закрепилось и за слободой.

Так к середине XVIII века сложились все исторические районы Сызрани. Сформировалась и планировка, сохранявшаяся неизменной в течении длительного времени. В черте города были построены три мельницы, превратившие нижнее течение Крымзы в каскад больших прудов. Назывались они по именам купцов-строителей: Климова, Пускова и Шахматовская. Там, где сейчас улица Кирова, возле дороги на Симбирск, встали несколько кузниц. В те времена в этих заведениях не только ковали, но и весьма выгодно приторговывали с проезжающими всякой всячиной.

Хотя главная торговля всё же сосредотачивалась у стен кремля на площади. Здесь стояли хлебные амбары, торговые ряды. В самой крепости в специальном магазине торговали солью. Товар это был дорогой, можно сказать стратегический, денег за него выручалось много, вот и держали всё это на глазах у воеводы.

На самой торговой площади кроме городского магистрата, стоял питейный дом и лавки. Здесь не только торговали. Под барабанный бой оглашались указы, наказывались виновные. Тогда ведь всё делалось по команде. Открывали лавки – закрывали лавки. В каждом ряду был староста, избираемый на год и надсмотрщики. В документе о пожаре 1728 года упоминаются ряды мясной и щепетильный. Видимо, в переводе на современный язык они представляли собой, соответственно продтовары и промтовары. В первом упомянуто 18 лавок, во втором – 31. Среди их владельцев мы видим всё тех же Володимерцева, Климова, Шлыгина, но есть и другие фамилии. Жадаев, Заворотков, Шахматов. Целых три лавки имел Афанасий Павлыгин. Был он, судя по всему крупным мясоторговцем. Его сын ещё в конце XVIII века часто брал в магистрате документы на перегон купленного скота вглубь России. Но нам он интересен не этим.

Именно Павлыгин, судя по всему, был основателем Ильинской слободы. Он построил там двухэтажный дом, один из лучших в Сызрани, был основным храмоздателем Ильинской церкви.

А ещё среди владельцев лавок мы видим скромных канцеляристов Кандалаевых Ивана и Алексея. Они имели торговые точки и в мясном ряду, и в щепетильном. И не по одной. Иван затеряется в мраке истории, а Алексей со временем станет крупнейшим сызранским богатеем, заткнувшим за пояс всех этих купцов, гостей, дворян-помещиков. Он построит в Сызрани Христорождественский собор и умрёт в скромном чине титулярного советника, не дававшем даже права на дворянство. Да Алексей Савельевич в нём и не нуждался. Он был ЧИНОВНИК. А прибыльнее этой профессии на Руси никогда не бывало.

Одной из интереснейших страниц Сызранской истории является поиск в наших краях полезных ископаемых. Искали не абы что – искали золотые и серебряные руды.

В 1717 году светлейший князь Меньшиков повелел «для пробы камешков разных разноцветных… с каждой реки по пуду, привязать к ним ярлыки с описанием, прислать в Санкт-Петербург к нему». 24 июля специальный курьер Кузьма Ефимов уже отправился в путь, сопровождая 25 мешков камней, среди которых были и образцы из Сызрани. Всё это добро было благополучно доставлено по назначению, сдано в Сенат, после чего след его теряется.

Интерес Меньшикова к нашим краям не случаен. Он к тому времени уже давно пребывал в статусе сызранского помещика. Ему принадлежало село Усолье с округой и с соляными варницами. Незадолго до описываемых событий светлейший, бывший по совместительству одним из крупнейший казнокрадов в истории России, захватил в своё личное владение сызранский винокуренный завод, но ненадолго. Так что интерес его к Среднему Поволжью не случаен. Тем более, что уже в следующем году была создана Берг-коллегия и добыча руд всячески поощрялась и стимулировалась государством.

Через десять лет после отправки в столицу камешков из Сызрани, как здесь появился некий Артемий Духов. Руд и минералов приискатель, как он сам себя называл в официальной переписке. Он совершенно определённо обещал наладить добычу, выплавку и поставку в казну золота, серебра и свинца.

Даже если Духов был проходимцем и жуликом, то уж никак не обыкновенным и мелким. Размах его деяний впечатляет. Во всяком случае, когда несколько лет спустя, описывали его имущество, оно было оценено в десятки тысяч рублей. И это в ценах петровских времён, когда жалование в 11 рублей в год считалось приличным.

Трудно сказать, действительно ли Духов что-то искал в наших краях или он просто позарился на государственные субсидии, выделявшиеся лицам, пожелавшим наладить добычу полезных ископаемых. Ведь на это благое дело казна передала ему право присваивать доход с нескольких здешних кабаков и пользоваться архирейской мельницей у села Паньшино. Во всяком случае, в документах, присланных Духовым, фигурируют и шахты, и заводы по переплавке руд. А вот в описи его имущества всё это почему-то отсутствует. Тем не менее, совершенно точно можно утверждать, что Духов присылал сюда некого мастера по фамилии Молодов, и этот мастер что-то довольно энергично делал в долинах рек Кашпирки и Кубры. Потом он был, неведомо почему арестован местными властями и освобождён лишь после вмешательства астраханского губернатора. Духов в своём прошении утверждал, что Молодов был уже готов предоставить первые, выплавленные им партии меди и серебра, а 10 пудов добытого свинца промышленник даже предъявил. К последнему заявлению приходиться относиться серьёзно, так как оно подтверждается в резолюциях властей.

В них Духову запрещается проводить какие-либо работы по выплавке свинца, передать обратно в казну всё имущество, в том числе мельницу, уже переоборудованную им для производства пороха, из чего следует, что он в наших краях не просто воровал кабацкие деньги. Особенно интересно, что промышленник занимался производством пороха. Трудно было выбрать для этого место более экономически выгодное и в то же время политически опасное. С одной стороны – сырьё совсем рядом. В Жигулях добывали серу на казённом руднике, а из Средней Азии и с низовьев Волги везли селитру. С другой – новоявленный завод оказывался прямо на плохо контролируемой границе, откуда рукой подать было и до казаков, и до калмыков. И те и другие были большие охотники до «огневого зелья». Да и до свинца тоже, коль на то пошло. Поэтому правительственный запрет легко объясним.