В кабинете, к счастью, никого не оказалось.

Интернет-вкладка была открыта на странице Яндекса. Злата непроизвольно глянула в поисковую строку. «Применение ботокса» – было написано там.

«До чего все-таки Аржанов основательный человек, – подумала она, с улыбкой закрывая окно и входя в почту. – Еще позавчера он ничего не знал про применение ботулина для лечения спины, а теперь внимательно изучает этот вопрос. Не может не разобраться досконально. Что ж, вызывает уважение».

Письмо от Инны в Светкиной почте действительно было. Текстовой файл оказался довольно большим – на три страницы, и чтобы не тратить время, ведь электронка в любой момент могла понадобиться кому-нибудь еще, а Злата вовсе не горела желанием быть застуканной за чтением письма про Залесье, она быстро распечатала файл на стоящем рядом принтере. Закрыла Word, не сохраняясь, вышла из почты и на всякий случай проверила, не может ли кто-нибудь воспользоваться какой-то допущенной ею оплошностью.

Все было в порядке, поэтому, прихватив листы, Злата направилась обратно в облюбованную ею беседку. Банкир Гриша по-прежнему был в холле. Упершись лбом в запертую стеклянную дверь, через которую виднелась река, он глухо говорил в прижатую к уху трубку:

– Как она? По-прежнему не ест? Начали принудительное кормление? Но я надеюсь, ей это не доставляет особого дискомфорта? А схему лечения вы поменяли? И что? Тоже без изменений? Доктор, скажите, ну хоть какая-то надежда на улучшение есть?

Вся его массивная грузная фигура выражала отчаяние. Злате стало неудобно, как будто она подглядывала за чем-то интимным, а потому она быстро прошмыгнула через холл и выскочила на крыльцо в другую открытую дверь.

«У него семейная трагедия, – вспомнила она слова Заварина. – Все же интересно было бы узнать какая. Вон как он беспокоится и переживает!» Впрочем, мысли о Грише выветрились у нее из головы сразу же, как только она села на скамейку и начала изучать присланную Инной Полянской информацию о Залесье.

Все оказалось банально, понятно и от этого особенно интересно. В Залесском сельском поселении, находящемся за 400 километров от их областного центра, решили построить новый ЦБК. Крутой московский инвестор по достоинству оценил и мощные лесные массивы, собственно говоря давшие название этой местности, и широкие возможности водохранилища, на раз решающего проблемы с водой, жизненно необходимой новому производству, и готовность областной власти идти этому самому инвестору навстречу. Создание крупного предприятия дарило области надежду на небывалый экономический подъем, новые рабочие места, неоскудевающий поток налогов в бюджет и всеобщее благоденствие и процветание, в том числе и в виде откатов, разумеется.

Все бы хорошо, да только для строительства комбината в максимально удобном месте нужно было снести три потерявшиеся в лесной глухомани деревни. Одна – совсем заброшенная – не сулила никаких проблем. С жильцами второй – дачниками, приезжающими с Севера и готовыми перебраться на новое место при условии предоставления земли и компенсации за доставленные неудобства, – договорились довольно быстро. А вот жители третьей…

Крепкая деревня, вернее село под названием Малое Залесье располагалось в наиболее живописном месте, в аккурат на берегу водохранилища. Дома здесь были добротными, мужики непьющими и, как на грех, готовыми отстоять свою малую родину, в том числе, если потребуется, то и с вилами в руках.

Их пытались уговорить, запугать, купить. Ничего не получилось. Во главе крепко сколоченной группы протеста стоял Федор Громов – мужик лет шестидесяти. На все важные переговоры приезжал и его сын Александр, бывший спецназовец. Парень крепкий, несгибаемый, даже упертый. С дрянным характером парень.

Любые переговоры упирались в тупик. Громовы не собирались покидать насиженное место ни за какие коврижки.

– Родиной не торгуем, – каждый раз говорил Александр, а Федор лишь усмехался в свои прокуренные седые усы.

Остальные жители деревни потихоньку сдавали позиции и были готовы обсуждать условия сделки, но… только после того, как свое согласие дадут Громовы. Их авторитет в деревне был непререкаем. Время шло, инвестор потихоньку терял терпение, а местная власть – надежду.

А потом Александр Громов попросту исчез. Перестал появляться в родных местах, и на все посулы и уговоры Федор теперь отвечал только одно: хозяйство отписано на сына. Как он решит, так и будет. Его и спрашивайте. А когда приедет, не знаю. С работы Александр уволился, телефон сменил, а отец «явки и пароли» не сдавал ни в какую.

Между тем проект строительства нового ЦБК был готов, все необходимые согласования и экологические экспертизы пройдены, причем именно в привязке к данной местности, то есть к Залесью. А потому дальнейшее отсутствие Александра или его дальнейший отказ от переговоров уже приносил инвестору не только легкие неприятности, но и конкретные убытки. Решать проблему с упертым Громовым нужно было быстро и радикально.

«Да-а-а-а, – протянула про себя Злата, перевернув последний лист. – В этом свете телефонный разговор знаменитого тележурналиста Парменова выглядит совершенно по-новому. Мягко говоря, совсем нехорошо выглядит. Получается, что душка Парменов имеет отношение к убийству Александра Громова. Спрашивается, и что мне теперь с этим делать?»