Эдвард даже поморщился на бегу, вспомнив, у кого он позаимствовал этот фокус, но… но, черт побери, даже у негодяев и психопатов можно учиться кое-чему полезному для дела.

Так, теперь в административное здание. Вход у него был на поверхности, замаскирован под землянку. Заговорщики ничего менять не стали: оставили для финансистов помещение, которое и во времена бытности этого места армейской ухоронкой использовалось для тех же нужд. Наверное, оно было замаскировано хуже остальных, потому что строители базы в тайне надеялись: авось да и попадет в бухгалтеров бомба. Ну… не то чтобы Эдвард совсем не разделял их чувств, но… Если он что-то понимает в колбасных обрезках, то Верховному Суду (а может быть, даже Конституционному, это смотря насколько фюрер разозлится!) прежде всего потребуются доказательства — а где их взять, как не в бухгалтерии? Как говорилось в одном анекдоте: «А где шляпа? — А здесь она, только хрен ты ее найдешь».

На бегу Эдварда окликнули:

— Эд, ты чего?

Пришлось затормозить.

Навстречу ему бежал невысокий человек с нашивками курьера… ну вот, и пачка бумаг под мышкой.

Росс Малькольм, один из мелких сошек. Искренне верит в дело «возрождения Аместрис», — вспомнил Эдвард тут же. Они с Россом пару раз выпивали вместе.

— Нас штурмуют! — крикнул Эдвард. — Это личная охрана фюрера! Они узнали, чем мы занимаемся.

Росс побледнел весь и героическим жестом поправил огромные очки. Он был моложе Эдварда на десять лет и с детства верил, что фюрер — это буквально дьявол во плоти. Что поделаешь — семья потомственных интеллигентов-бунтарей, из тех, кто до сих пор называют Столицу всеми ее тридцатью тремя древними именами.

— Братья! — возопил он. — К оружию!

Ну да, все эсеры называли друг друга братьями. Эдвард, еще когда первый раз это услышал, покривился мысленно: нет, спасибо, у него уже один брат есть, ему больше не надо.

— Ты так не докричишься, — посоветовал Эд, снова срываясь с места. — Жми на тревогу.

Росс и нажал. Бросился к первому же пункту оповещения (а, следуя параноидальной логике архитекторов, они были натыканы по всей базе) и надавил на рычаг.

Что тут началось! Люди и так уже заметили взрывы (трудновато было не заметить, когда от них земля содрогалась), но ужасающие вопли сирены подлили масла в огонь. Эдвард увидел, как на поверхность из многочисленных бункеров, не слишком умело замаскированных под кочки и холмики, начали выскакивать люди, энергично пытаясь выяснить, что происходить.

«Штатские, — процедил Эдвард про себя, влетая в бухгалтерию (охранник на входе сорвался с места, он с Эдом в дверях столкнулся). — Кто ж так по тревоге поступает?! По тревоге надо занимать места, согласно расписанию… или эвакуироваться в предписанном порядке. Это от сигнала зависит. Но Росс, идиотина, подал общий сигнал без уточнения… вот и прекрасно, вот и на руку…»

— Мистер Элрик! — главбух, маленький лысый человечек, которому дела не было до всех эсеровских идеологических заковырок и тайных обществ, ибо уважал он только деньги и математику (из-за чего и был перекуплен из офиса одной уважаемой компании), встретил Эдварда, как долгожданного мессию. — Что происходит?! Может, хоть вы объясните? Мне что, бумаги жечь? А у меня баланс на носу!

Эдвард даже успел мельком посочувствовать бухгалтеру. Действительно, баланс на носу, а ему еще как-то Ческа популярно объясняла, что такое баланс для экономиста (сама она никогда бухгалтером не была, но одно время подрабатывала секретаршей в какой-то конторе). А по тревоге, если вдруг грозило вторжение или эвакуация, бумаги, действительно, полагалось сжигать. И делать этого, конечно, владыке бумажного царства до зубной боли не хотелось. Потом восстанавливай все!

— Идите, воздушные шары уже готовы отправиться! — сымпровизировал Эдвард. — Я без вас быстрее разберусь.

— А…

— Я же алхимик, не бойтесь, идите, — Эдварда осенило. — Только сначала тащите сюда всю вашу отчетность!

— А… что…

— Смотрите! — Эдвард хлопнул в ладоши и положил их на стол, прямо поверх бумаг. Бухгалтер вскрикнул: перчатки у Эдварда давно из белых превратились в грязно-бурые, которые, несомненно, должны были оставлять на белой бумаге роскошнейшие пятна. «Правильно мне Уинри выговаривает, — мелькнуло у него в голове, — давно пора на черные переходить… и ей стирки меньше».

Стопка бумаг мгновенно умялась, уменьшилась в объеме, превратилась в крошечный кубик.

— Вот, — Эдвард пижонски подбросил кубик на ладони, отобразив на лице самую самодовольную улыбку. — Извольте видеть.

— Но… но как же… — растерянно начал бухгалтер, теребя правой рукой нарукавник на левой. — А как же…

— А это в нормальное расстояние возвращается раз плюнуть, — фыркнул Эдвард. — Давайте, давайте, тащите мне все! Или нет, просто сейф там, шкафчики откройте, а дальше я уж сам.

Бухгалтер послушно, но несколько заторможено кинулся выполнять требуемое. Перед сейфом только немного помедлил.

— А… — начал он.

— Приказ из Дальнего Бункера! — Эдвард скорчил страшную рожу.

Расчет у него был на то, что про этот Дальний Бункер даже и знали-то не все. Следовательно, его упоминание автоматически зачисляло тебя в когорту избранных. Расчет оправдался. Бухгалтер понимающе кивнул. Очевидно, решил, что произошло что-то настолько непредсказуемое, что «этого безобидного сноба-алхимика» послали упаковывать бухгалтерию, потому что больше он ни на что не годен.