Офицер исчез в темноте.

— Где. Пульт. Управления.

— Ты прямо у него. Вагончик прямо.

— Вперед.

Генерал пошел вперед. Вагончик был совершенно обычным — укрепленный, сорокафутовый контейнер международного образца, только изнутри можно заметить, что стенки более толстые и укрепленные.

Да еще кодовый замок у дверцы.

— Набирай код. Быстро.

Тут генерал мог сыграть. Дело в том, этот пацан был новичком, вряд ли это знал, что у каждого военного кодового замка существовала специальная функция. Если тебя принуждают набирать код под дулом пистолета, ты можешь набрать этот код, но последнюю цифру набрать на единицу меньше. За редкими исключениями (это, например, если дверь ведет в хранилище тактических ядерных боеприпасов) — система сработает, но одновременно с этим даст сигнал тревоги.

Вот только у пацана был настоящий пистолет. И он был настроен чертовски всерьез — генерал понимал это. Прибегут караульные… а ставить под удар их, ставить под удар этого пацана… который виноват лишь в том, что до конца усвоил правила этой игры, он не хотел. Этот пистолет… может наделать немало бед.

И потому генерал просто постучал в дверь. Пистолет еще плотнее уперся в спину…

Шаги. Щелчок замка…

— Руки!

Полковник среагировал быстро, но все-таки недостаточно быстро.

— У него настоящие… — предупредил генерал.

Полковник стоял в двери.

— Назад. Руки за голову! Стреляю без предупреждения!

Полковник не сдвинулся с места.

— Сопротивления не оказывать, — сказал генерал, — делайте, как он говорит.

— Это приказ? — осведомился полковник.

— Да, это приказ! — рявкнул генерал.

Полковник начал медленно отступать в глубь вагончика. Оператор БПЛА видел происходящее и мог бы смыться, ему дали достаточно времени, чтобы сообразить, а переход в соседний вагончик в двух секундах — вскочил и нырнул, как мышь в нору. Еще и нажал тревожную кнопку — эта кнопка есть на каждом пульте управления БПЛА, даже две — под правую руку и под левую, нажал — и уничтожил всю информацию и все программное обеспечение. Вот только оператор остался на месте и не нажал кнопки — его просто никто не учил, что делать, когда пульт управления захватит террорист.

Еще один прокол.

«Афганец» опустил автомат. Он повис на ремне, свободной рукой он навалился на ручной затвор и заблокировал дверь.

— Вон туда! Закрыть дверь.

— Парень, да ты охренел совсем? — Полковник сделал шаг вперед. Первая пуля прилетела в пол, в сантиметре от его ботинка, вторая ударила точно в экран. Экран полыхнул вспышкой и погас, потекла жидкость, которая обеспечивала изображение в мониторе.

— Командный центр захвачен, — сказал генерал, — ты выиграл, парень, поздравляю. Я, генерал Сыромятников, начальник учебного центра особого назначения, говорю тебе это. Положи автомат и давай перекурим.

«Афганец» отрицательно покачал головой.

— Ни хрена.

— Ты как разговариваешь со старшим офицером, курсант?!

«Афганец» поднял пистолет и прицелился полковнику в лоб.

— Так, как он этого заслуживает. Он трус, иначе бы уж подал сигнал тревоги, ясно? Спецназ не оставляет своих, ни живых, ни мертвых. Мои требования такие — вертолет типа восемьдесят, полностью заправленный и готовый к взлету [42] . Здесь рядом площадка, пусть он сядет там. Дальше — все наши, которые сейчас в лагере — там, в каком бы состоянии они ни были. С оружием, ясно? Как минимум двое из них должны прийти сюда и подтвердить, что все нормально — ясно? Делай?

— А если не ясно, то что? — Полковник сделал еще один шаг вперед.

— Стоять! — приказал генерал. — Стоять!

Да… накрылась рыбалка, это уж точно…

На столе замигала зеленым рация — срочный вызов.

— Я возьму? — показал генерал.

Запрещающего жеста не последовало, генерал взял рацию. Включил ее на громкую связь.

— Господин генерал, это Назимутдинов… — раздался обеспокоенный голос, — вы в порядке? Что происходит?

— Назимутдинов… слушай мою команду, — сказал генерал, — центр слежения захвачен. Я, полковник Бурак и оператор центра захвачены в заложники. Приказываю — никаких попыток штурма не предпринимать, подтвердите.

— Подтверждаю, никаких попыток штурма.

— Далее — закажите вертолет типа восемьдесят. Обратитесь к Султану, скажите, что это лично для меня и связано с ЧП.

— Понял.

— Всех курсантов текущего курса — на вертолет. Площадку подберете сами, рядом с центром. И доложите. Как поняли?

— Вас понял.

— Тогда исполнять.

Генерал переключил рацию на прием.

— Как тебе только в голову пришло такое, парень? Мы же свои.

— Мы совершили ошибку. Здесь нет своих — на этой земле лишь духи, и те, кто их сюда привел. Спасибо за науку…

Какие-то движения вокруг вагончика были, но штурмовать так никто и не решился. Очевидно, просто не знали, что делать и как к этому относиться. Произошедшее выходило за рамки, но точно так же за рамки выходило и все то, что здесь происходило весь последний год с лишним. Это был эксперимент, эксперимент предельно жесткий, ставящийся над людьми, психика которых уже и так подорвана Афганистаном — для справки: англичане лишали своих соотечественников, вернувшихся с «территорий», избирательных прав на два года, потому что считали их «не в себе». Эксперимент был максимально приближен к реальности, но для того, чтобы контролировать курсантов и постоянно оказывать на них давление, были маячки, совсем незаметные, и были БПЛА, которые постоянно контролировали и территорию, и учебный процесс. Заодно и тех из амнистированных моджахедов, которые могли бы сбежать, а попытки «не выполнить контракт» были. Но нашелся человек, который обошел все это, и вместо того, чтобы взламывать пароль, просто грохнул компьютер об стол и разломал его к долбаной матери. И что со всем с этим делать — не знал никто.