– Я не думала, что он нам понадобится в этом качестве, – подчеркнула Фрэнки. – Он нужен для выполнения плана, который я разработала. Слушай, мы можем где-нибудь присесть и поговорить?

Бобби с сомнением огляделся и неуверенно предложил:

– Ну, можно у меня в спальне.

– Отлично, – сказала Фрэнки. Она вылезла из машины, и все поднялись по какой-то внешней лестнице в микроскопическую спальню.

– Не знаю, – сказал Бобби, озираясь, – есть ли тут на чем сидеть.

Сидеть оказалось не на чем: единственный стул был загружен, похоже, чуть ли не всем гардеробом Бобби.

– Сойдет и кровать, – сказала Фрэнки, опускаясь на нее. Джордж Арбатнот сделал то же самое, и кровать протестующе застонала. – Я все обмозговала, – продолжала Фрэнки. – Прежде всего нам нужна машина. Одна из ваших сгодится.

– Ты хочешь сказать, что покупаешь одну из наших машин?

– Вот именно.

– Это и впрямь очень мило с твоей стороны, Фрэнки, – с чувством сказал Бобби. – Но тебе не стоит этого делать. Друзей я не надуваю.

– Ты меня не так понял, – сказала Фрэнки. – Все совершенно иначе. Я знаю, что ты имеешь в виду: как будто я покупаю у друзей, которые только-только начали дело, вконец безобразные шляпки и одежду. Неприятно, но надо выручать. Но тут у нас совсем другое. Мне действительно нужна машина.

– У тебя же есть «Бентли».

– «Бентли» не годится.

– Ты с ума сошла, – сказал Бобби.

– Нет, не сошла. «Бентли» не годится для того, что я хочу сделать. Я хочу разбить машину.

Бобби со стоном приложил ладонь ко лбу.

– Похоже, я сегодня утром не очень в форме.

Тут впервые заговорил Джордж Арбатнот. Голос у него был глубокий и замогильный.

– Она хочет сказать, что попадет в аварию.

– Откуда ей знать? – с дичинкой в голосе спросил Бобби.

Фрэнки испустила вздох отчаяния.

– Так или иначе, – сказала она, – мы, похоже, не с того начали. Теперь спокойно послушай, Бобби, и постарайся уразуметь, что я скажу. Я знаю, что твоими мозгами в принципе можно пренебречь, но ты должен понять, если действительно сосредоточишься. – Она помолчала, потом продолжала: – Я на хвосте у Бэссингтон-ффренча.

– Ну-ну…

– Бэссингтон-ффренч, именно наш Бэссингтон-ффренч, живет в Мерроуэй-Корте в деревне Стейверли в Хэмпшире. Мерроуэй-Корт принадлежит брату Бэссингтон-ффренча, а наш Бэссингтон-ффренч живет там у него и его жены.

– У чьей жены?

– Жены брата, разумеется. Суть не в этом, а в том, как ты, или я, или мы оба проникнем к ним в дом. Я побывала там и провела рекогносцировку местности. Стейверли – заурядная деревушка, чужого человека там видать за милю. Его появление там – просто небывалый случай. Поэтому я разработала план. Вот что произойдет: леди Фрэнсес Деруэнт, неосторожно управляя машиной, врежется в стену возле ворот Мерроуэй-Корта. Машина вдребезги, леди Фрэнсес тоже разбивается, но не совсем: ее вносят в дом, у нее шок и сотрясение мозга, и ее ни в коем случае нельзя перевозить.

– Кто это говорит?

– Джордж. Теперь ты понимаешь, в чем заключается его роль? Мы не можем рисковать и допустить, чтобы посторонний врач заявил, что со мной ничего страшного. А то еще, того гляди, какой-нибудь чиновник подберет мое распростертое тело и доставит в местную больницу. Нет, произойдет вот что: Джордж проезжает мимо – тоже на машине, так что тебе придется продать нам еще одну, – видит аварию, выскакивает из машины и берет все в свои руки. «Я врач, освободите, пожалуйста, место (то есть если там вообще кто-то будет). Мы должны внести ее в этот дом. Что это за дом? Мерроуэй-Корт? Сгодится! Мне надо ее как следует осмотреть». Меня тащат в лучшую свободную комнату, Бэссингтон-ффренчи либо сочувствуют, либо противятся изо всех сил, но в таком случае Джордж их быстро обломает. Джордж производит осмотр и выходит с диагнозом. К счастью, это не столь серьезно, как он думал: кости целы, но есть опасность сотрясения мозга. Меня ни в коем случае нельзя никуда перемещать два или три дня. Потом я смогу вернуться в Лондон. А затем Джордж уезжает, и тут уж я должна сама как-то втереться в доверие.

– А какова же моя роль?

– У тебя нет никакой роли.

– Но послушай…

– Милое дитя, ты забыл, что Бэссингтон-ффренч тебя знает. Меня он в глаза не видел. Я в очень выгодном положении, потому что у меня титул. Видишь, как он пригодился. Я не просто какая-то бродяжка, стремящаяся с загадочной целью проникнуть в дом. Я дочь графа и, следовательно, в высшей степени респектабельна. А Джордж – настоящий врач и вне подозрений.

– О, пожалуй, все верно, – с несчастным видом сказал Бобби.

– По-моему, замечательный план, – горделиво сказала Фрэнки.

– А я, значит, вообще ничего не делаю? – спросил Бобби. Он по-прежнему чувствовал себя обиженным, почти как тот пес, у которого вдруг отняли кость. Ведь это преступление полагалось бы расследовать ему, считал он. А теперь его оттирают.

– Конечно, делаешь, милый. Ты отращиваешь усы.

– Ах вот как, усы отращиваю…

– Да. Сколько на это надо времени?

– Полагаю, две-три недели.

– Боже! Я и не знала, что это такой медленный процесс. А ты не мог бы его ускорить?