— Но это рискованно, граф.

— Если бы я этого не понимал, маркиз, но ведь и король был готов пойти со мной взрывать мост.

— А наш король вообще, граф, полностью утратил рассудок и его бесстрашие не от смелости, а от чего-то другого.

— Как и мое бесстрашие, маркиз, оно тоже не от смелости, а от полной безысходности, Констанция ушла от меня, король отказался от моих услуг при дворе, и мне ничего не остается, как ценой своей жизни доказать всем, что я предан короне — и до конца выполнить свой долг.

— Я тебя понимаю, Арман, но я бы не пошел на это рискованное дело.

— Не стоит об этом говорить, маркиз, я потерял все, кроме своей жизни, она у меня осталась последняя.

— Ты странный человек, Арман, даже последнее ты готов отдать королю, который лишил тебя всего.

— Да, маркиз, мне действительно ничего не остается, кроме как ценой собственной жизни доказать преданность и показать всем, что я простил короля.

— Ладно, коль ты уж решился, давай подумаем, как это лучше сделать. Пойдем в мою палатку.

Граф де Бодуэн тяжело поднялся, и они вместе с маркизом Лоренцетти направились в большую палатку, во многих местах пробитую осколками пушечных ядер. Они около часа сидели, склонясь низко над картой.

— Нужны две лодки, — говорил граф де Бодуэн, — и четыре бочонка с порохом. Я попробую на лодках подплыть к мосту, укрепить заряд и взорвать порох. Но для того, чтобы я смог это сделать, ты, маркиз, должен будешь напасть на передовой отряд, который охраняет мост. Надо, чтобы они были отвлечены боем и незаметили, как я подплыву.

— А как, граф, ты думаешь выбираться?

А вот об этом, маркиз, я даже не хочу думать. Но если Бог есть и если ему нужна моя жизнь, то он спасет меня.

— Хорошо, хорошо, граф, бери тех, кто тебе нравится и отправляйся. А я перед рассветом нападу на передовой отряд. Когда завяжется бой, начинай сплавляться по реке, хотя и это очень трудное дело, река бурная и извилистая, так что на лодках не так-то и легко будет подобраться к мосту.

— Вот поэтому мой план единственно возможный. Они навряд ли будут ожидать, что мы пойдем на столь отчаянный шаг.

— По-моему, это безрассудный шаг. Может быть, мы лучше попытаемся прорваться на мост и поджечь его?

— Нет, их слишком много, они успели построить укрепления.

— Да, ты прав, — покачал головой маркиз Лоренцетти, — думаю, нам ничего не остается.

Арман поднялся и пожал руку маркизу Лоренцетти. Тот обнял его.

— Мне жаль, Арман, расставаться с тобой, жаль.

— Да ладно, маркиз, чего уж там жалеть, наша жизнь ничто.

— Не говори так и постарайся спастись.

— Я постараюсь, конечно, но как получится, не знаю. Через четверть часа граф де Бодуэн еще с пятью солдатами грузились на две лодки. Бочонки с порохом уже лежали на дне, солдаты перешептывались друг с другом, понимая, что идут на верную смерть.

— Не стоит бояться, — попытался утешить своих подчиненных граф де Бодуэн, — смерть подстерегает нас повсюду, не здесь, так в другом месте, не сегодня, так завтра.

— Лучше бы завтра, граф, — сказал седоусый солдат.

— Да, Жан, действительно, лучше завтра, а еще лучше через год или лет через пятьдесят, — Жан заулыбался, показывая крепкие белые зубы.

— Да-да, граф, через пятьдесят было бы совсем хорошо. Мне было бы тогда как раз девяносто.

— Но до такого возраста я и не рассчитывал дожить, — улыбнулся солдату граф де Бодуэн, — да и что делать в таком возрасте?!

— Знаете, граф, у каждого возраста свои прелести. Сидел бы дома, а вокруг бегали бы внуки и правнуки, ты только бы руководил ими: подайте то, принесите это… В каждом возрасте свои радости — у ребенка одни, у юноши другие, у зрелого мужчины… — Жан покачал головой, — я не имею в виду войну, я имею в виду любовь.

— Эх, любовь… — тяжело вздохнул граф де Бодуэн. — Скорее! Скорее! — приказал он своим солдатам, — грузите скорее оружие, вскоре отплываем.

До рассвета оставался какой-то час. Густой туман клубился над рекой, было зябко и холодно. Солдаты жались друг к другу и сидели в лодках, молчаливые и угрюмые.

— Ну когда же, черт побери, начнут атаковать! — сказал седоусый Жан, ни к кому не обращаясь.

— Начнут, не переживай, маркиз, наверное, уже подтащил орудия к скалам и вскоре начнет обстрел.

— А если вдруг в нас попадут наши же ядра?

— Попадут так попадут, Жан, что поделаешь, пойдем ко дну кормить рыб.

— Да ну, граф, к черту такие перспективы, я еще хочу вернуться домой.

— А кто у тебя остался дома? — тихо спросил граф де Бодуэн.

— О, граф, у меня большая семья и домик под Турином: жена, четверо детей, два парня и две девочки.