Во время антракта, когда зрители покинули свои кресла и перешли в маленькие салоны, служившие продолжением каждой ложи, Жиль, оставив Тима болтать с Терезой, стал изучать и рассматривать этот зал. Одних людей он узнавал, имена других угадывал. Так, увидев Лозена, нежно целующего руку красивой томной блондинке с удивительно свежим цветом лица и глазами, как морские волны. Жиль без труда догадался, что это маркиза де Коини, любовница его старого товарища по оружию и, по меткому выражению Марии-Антуанетты, «королева Парижа». Рядом с ней сидела ее племянница, очаровательная Эмэ де Франкето, будущая супруга герцога де Флери, но даже такое соседство не могло затмить маркизу. Что же касается милого создания, с которым так тихо беседовал Лафайет, то тут никаких сомнений быть не могло — это госпожа де Симиан…

Он увидел и другие знакомые лица: рядом с герцогом де Шартр, о котором говорили, что после смерти толстого Луи-Филиппа он станет герцогом Орлеанским, сидела очаровательная провинциалка — Аглая де Ханолыптейн, у которой Жиль когда-то гостил и которую вырвал из рук смерти.

Она сейчас тоже смотрела на него, с интересом разглядывая неизвестного американца. Ее лицо не выражало ни удивления, ни внезапной догадки.

В соседней ложе Жиль увидел Ферсена, который разговаривал с новым шведским послом, молодым бароном де Шталь, красивым и холодным мужчиной, предстоящей женитьбой которого на дочери сосланного Неккера занимались все газетные сплетники.

Другие лица, другие люди: безобразные и привлекательные, знаменитые и неизвестные — на миг останавливали его внимание, наконец он устал и повернулся к своим друзьям.

— О чем вы задумались? — шепотом спросила у него Тереза. — Ваш дебют проходит прекрасно.

— Это-то и заставляет задуматься. Слишком много возможностей, глаза разбегаются. Может быть, я заново открою для себя Париж…

— Но здесь достаточно и старых ваших друзей, хоть они вас и не узнают.

— Но много и незнакомых. Например, в той большой ложе, напротив ложи герцога де Шартр.

Кто этот серьезный, строгий господин? Я его не знаю.

— А зря, — сказал Бомарше, он только что вошел и слышал последние слова шевалье. — Это д'Алигр, первый председатель парламента. Это он возглавляет чрезвычайный трибунал, образованный верхней палатой и Турнелем, которому будет поручено судебное разбирательство в деле с колье королевы. Длинный, смешной человек, склонившийся к нему, — прокурор Жоли де Флери… Сегодня они герои дня. Но об этом мы поговорим позже: вот оркестранты, они уже занимают свои места, начинается третий акт…

Поднялся занавес, появились граф Альмавива и Педрильо, но Жиль не смотрел на сцену: в ложе напротив, единственной еще до сих пор не занятой, отворились двери, вошел слуга с подсвечником в руке и пододвинул кресло нарядной даме.

Темно-синее бархатное платье, украшенное бриллиантами и сапфирами, бриллиантовые звезды в густых напудренных волосах и то высокомерие, с которым она оглядела зал, выдавало в ней особу, принадлежащую к высшим слоям общества.

Когда она села, ее широкое платье, казалось, заполнило всю ложу.

Дрожь радости пробежала по спине Жиля. В этот вечер небо было к нему благосклонно, он узнал в великосветской даме Анну де Бальби.

Появление фаворитки мосье не прошло незамеченным для публики. Тереза, ничего не знавшая об отношениях, связывающих Жиля и графиню, сильно заволновалась.

— Бог мой, зачем она пришла именно сегодня, — прошептала Тереза, с растущим беспокойством всматриваясь в лицо госпожи де Бальби. — Это злая душа графа Прованского. У нее глаза острые, как у сокола. Смотрите, не прошло и минуты, как она здесь, и вот она уже достает лорнет и смотрит на вас!

— Кто? — спокойно спросил Жиль. — Госпожа де Бальби? Это из-за нее вы так волнуетесь, Тереза?

Глаза Терезы сверкнули.

— Так вы ее знаете?! Это еще хуже! Может, вам лучше уйти?

— Зачем? Ведь я, Джон Воган, не знаю ее. С ней был знаком мой двойник, но… у меня появилось огромное желание познакомиться с такой очаровательной женщиной.

— Вы сошли с ума! Я же вам говорю, что это не женщина, а сам дьявол! Вы играете с огнем.

Жиль ласково сжал дрожащую руку Терезы.

— Ну же, моя дорогая Тереза, перестаньте мучиться и терзаться. Ведь никто из моих старых друзей не узнал меня. Почему вы думаете, что она окажется более зоркой, чем все остальные?..

И потом, видите ли, я очень нуждаюсь в сильной поддержке, и если графиня и дьявол одно лицо, то тем лучше!

Он замолчал, недовольные зрители оглядывались на них, громко шипели: «Тихо!» Шел диалог графа и Фигаро, публика ловила каждое слово. Жиль откинулся на спинку кресла и больше не мешал актерам.

Легкое сопение послышалось сзади. Жиль оглянулся: веселая пьеса Бомарше усыпила Тима…

Турнемин решил, что настал подходящий момент. Встал, улыбкой успокоил Терезу и бесшумно вышел из ложи. В коридоре никого не было, он отсчитал двери, отделявшие его от ложи графини, осторожно постучал и вошел. Анна сидела к нему спиной, положив руки на барьер, и невнимательно слушала диалог Альмавива и Фигаро.