Уже к двадцати годам Иван был определен управляющим нижегородской лавкой Шарапова. Так сказать, директором нижегородского филиала. Торговать в Нижнем тогда было не только выгодно, но и престижно. Город, в котором ежегодно проводились торгово-промышленные выставки, и в котором действовала крупнейшая в мире ярмарка, был поистине центром российской торговли. При прежнем управляющем торговля шла так, не шатко, не валко. Сказывалась огромная конкуренция и отсутствие широкого спроса на лубок. Поэтому первой и главной задачей нового управляющего, которого вдруг стали называть Иваном Дмитриевичем, было налаживание рынка сбыта.

Как наладил многоуровневый рынок сбыта продуктов народного творчества

Задача была решена на редкость красиво. Придя к выводу, что торговать народным лубком в образованном и богатом городе неразумно, Иван Сытин создал на волжской земле прообраз того, что позже на Руси назовут многоуровневым маркетингом, а он назвал просто «сетью офеней». «Офенями» были мужики, преимущественно водоносы, которым Иван Дмитриевич давал лубки в долг, под честное слово. Сначала давал помалу, до тех пор, пока не убеждался в честности начинающего торговца. А те несли культуру в массы, то есть, по деревням, по селам и по чумацким лагерям. Дней через пять они сбывали товар и возвращались за новой партией. Наиболее удачливые получали специальные скидки и обзаводились своими «сетями», которые распространяли товар и вовсе так далеко, как не мог дойти ни один купец. В короткий срок рядовая новгородская книжная лавка превратилась в крупный оптовый склад полиграфической продукции. Постепенно прогрессивная технология перешла с филиала и на основное, московское предприятие. Перешла вместе с управляющим.

К тому времени молодому менеджеру исполнилось двадцать пять лет. Самое время для того, чтобы обзавестись семьей, что он и сделал с выгодой для себя. Невеста была выбрана с богатым приданным, а разрешение на венчание и благословение было испрошено у Петра Николаевича. Кроме богатого свадебного подарка он помог молодому отцу семейства взять ссуду в банке на открытие собственной литографии, поручившись за него своим капиталом, и сам дал в беспроцентный долг значительную сумму.

19 декабря 1876 в Москве заработала первая литографическая мастерская Ивана Дмитриевича Сытина.

Как нашел и грамотно освоил новый сегмент рынка

Основным заказчиком Сытина был Шарапов, предприятие которого, благодаря стараниям управляющего, процветало. Да-да, управляющий в лавке не сменился. Иван Сытин теперь работал на два фронта. До вечера он сидел в лавке, а в шесть часов, когда хозяин уходил на вечерню, бежал в расположенную поблизости мастерскую и там собственноручно резал картинки.

Через год началась русско-турецкая война. Народ скупал газеты и зачитывался сводками боевых действий. На ура шли картинки с изображением бравых русских полководцев с лихо закрученными усами и с шашкой наголо. Но конкуренция была все равно сильнее спроса и сытинские картинки, хотя они и были весьма высокого качества, шли не особо шибко. Зато пошли карты. Не игральные, а карты боевых действий. Из всех российских печатников именно Сытин первым догадался, какой доход можно извлечь из этой нехитрой и, на первый взгляд, довольно скучной полиграфической продукции. Целый год, в течение которого шла эта тяжелая для России битва, Иван Дмитриевич Сытин был практическим монополистом в деле печатания военных карт. Дело оказалось настолько выгодным, что уже спустя год он полностью рассчитался со всеми долгами, хотя первоначально отводил на это лет пять.

Имя молодого печатника запомнилось, и дела литографии пошли значительно лучше. Уже в 1879 году молодой предприниматель купил себе домик на Пятницкой улице, куда и переехал вместе с семьей и литографией.

Однако война кончилась, и пора было искать новое место приложения сил. Кроме лубков Сытин начал издавать бульварную литературу. На Никольском рынке большим спросом пользовались леденящие душу детективы и слезливые мелодрамы из полусветской жизни. Полуграмотные поэты и нищие писатели днем и ночью оббивали кабинеты издателей, предлагая тем за копейки образцы своей нехитрой литературы. Часто под видом собственных сочинений авторы приносили переписанные от руки и слегка исправленные «в духе писателя» творения других, более удачливых работников пера. Так, в литографиях свободно можно было встретить «Князя золотого», в котором без труда угадывался «Князь серебряный», «Месть колдуньи» подозрительно смахивающую на «Вия» и «Страшные игры» списанные с «Пиковой дамы». Никольские издатели книг никогда не читали, максимум – смотрели заголовки.