— Ты прав. Теперь, когда наша валиде слегла в постель, бразды правления гаремом в моих руках. И, чтобы помочь тебе позабыть о страданиях, этой ночью наложница посетит эти покои.

Михримах Султан притаилась, ожидая его ответа. Она была намерена избавить его от Нурбану-хатун, которая могла всё же улучить момент его утешить и завладеть им. К тому же, беспокоилась о брате и в действительности хотела отвлечь его.

— Пусть приходит, — наконец, ответил султан, и, обойдя сестру, сел на тахту, будто бы ища спасения от неё. Он хотел побыть один, а ему упорно не давали этого делать.

— И ещё одна просьба… — осторожно говорила Михримах Султан, будто не искала в этом собственной выгоды.

— Что?

— Сегодня я навещала шехзаде Селима. Он беспокоен, слаб из-за тоски по матери. К тому же, как оказалось, Нурбахар не виновна и ни за что сослана в Старый дворец. И ожидает твоего ребёнка.

— Ты желаешь возвращения Нурбахар, — ухмыльнулся султан Мехмет, наконец, взглянув в серые глаза сестры. В них он видел отражение своей матери. Только в материнских глазах были ещё и любовь, и понимание, и забота.

— Лишь ради вас и шехзаде Селима.

— Раз так… Пусть завтрашним утром возвращается.

Довольная улыбка расцвела на лице султанши, но она её погасила.

— Благодарю, что выслушал, - проговорила она, подошла к брату, попросила его руки, и, когда он неохотно вложил ее в ладони сестры, поцеловала. — С твоего позволения.

Возвращающаяся в гарем Михримах Султан излучала самодовольство. Она с легкостью добивалась желаемого от брата, слабые места которого она прекрасно знала, как знала и о его привязанности к ней.

Едва она вернулась в покои Валиде Султан, опустилась на тахту и расправила подол своего одеяния, то вошёл Сюмбюль-ага и сообщил о том, что шехзаде Орхан отправляется в Стамбул.

— О, Аллах, — воскликнула госпожа, недовольно нахмурившись. — Уверена, это Шах его известила обо всём и вызвала в столицу.

— Ко всему прочему и эти проблемы, — сетовал Сюмбюль-ага. — Он едет со своим гаремом. Так что, видимо, надолго.

— Пусть так. Мы с Орханом достаточно близки, и он не станет винить меня. Его гнева я не боюсь. Но его присутствие здесь создаст ненужное напряжение. И Нурбану с Дэфне здесь. Все, словно стервятники, слетаются в Топ Капы.

Топ Капы. Гарем.

Среди четырех девушек, выстроившихся в ряд перед ней, Нурбану-хатун выбирала для себя служанку вместо умершей Джанфеды-калфы. Она по ней тосковала и прекрасно понимала, что уже никому не сможет довериться.

— Джанин-калфа. Пусть будет Лаезар-хатун.

— Хорошо.

Сзади послышались шаги и женский разговор. Обернувшись к дверям гарема, Нурбану-хатун увидела Дэфне-хатун со её султаншами. Они, видимо, привычно направлялись в покои Валиде Султан.

— Дэфне!
– громко позвала Нурбану-хатун, полностью развернувшись.

Та остановилась, и, взглянув на Нурбану-хатун, недовольно поджала губы.

— Идите без меня, — велела она своим султаншам. — Я скоро приду.

Девочки отправились в покои матери султана, а Дэфне-хатун медленно подошла к позвавшей.

— Нурбану, — сдержанно приветствовала она её.

— Наконец-то нам удастся поговорить после стольких лет… — натянуто улыбнулась Нурбану-хатун. — А то всё прячешься за спиной Валиде Султан, избегаешь встреч.

— Мне не о чем разговаривать с такой дьяволицей, как ты!

Помрачнев, Нурбану-хатун сократила между ними расстояние. Обитательницы гарема с интересом наблюдали за происходящим, и усмехнулись словам Дэфне-хатун, согласные с ней и, видимо, наслышанные об этой женщине.

Увидев это, Нурбану-хатун гордо вздернула черноволосую голову и ухмыльнулась.

— Как легко назвать “дьяволицей” ту, что вызывает зависть и ненависть. Так поступают лишь слабые, которые кроме слов ничего не могут сделать. Знай, что и Хюррем Султан называли ведьмой, змеей, пятном династии, убийцей и грешницей, но это не помешало ей стать Валиде Султан и самой влиятельной женщиной Османской империи.

Дэфне-хатун снисходительно улыбнулась в ответ.

— Не надейся напрасно. Тебе ею никогда не стать. Валиде Султан для тебя — несбыточная мечта.

Развернувшись, светловолосая Дэфне-хатун покинула гарем. Обернувшись, Нурбану-хатун поймала на себе насмешливые взгляды.

— Что смотрите? Возвращайтесь к своим делам.

Большинство девушек разошлись, но одна наложница и её подруги, окружившие её за спиной, остались стоять на месте. Она была высокой, стройной, с длинными тёмными волосами и изумрудно-зелёными глазами. Её с трудом можно было назвать красивой, так как черты её лица были резки и грубы.