Иванна чувствовала, что вот-вот задохнётся, как вдруг ощутила хватку на своём запястье. Зрение вернулось к ней, и она поняла, что это Каркаров схватил её за руку, тем самым прервав контакт. Не успела она перевести дух, как осознала, что он тянет её к себе.

— Пусти! — зашипела она, упираясь коленями в край сундука.

Разумеется, Каркаров был сильнее. За те секунды, что заняло её перемещение из стоячего положения на сундук в объятия директора, мозг Иванны, как никогда далёкий от адекватности после полученных впечатлений, успел убедить её, что, в любом случае, Каркаров является далеко не самой плохой кандидатурой на роль первого мужчины. Посему, когда тот пробормотал куда-то в район её затылка «мне холодно», после чего замер, явно погрузившись в сон, она даже испытала нечто, отдалённо напоминающее разочарование.

Иванна поёрзала, пытаясь встать. Лёжа спиной к Каркарову, она не могла видеть, что там с ним происходит, но держал он её очень крепко, при этом, несмотря на сонное состояние, довольно чётко осознавая что к чему — стоило ей пошевелиться, он крепче вцепился в Иванну, а случайно наткнувшись на её грудь, не наткнуться на которую уже тогда было довольно сложно, он отдёрнул руку и переместил её чуть ниже, в очередной раз обескуражив Иванну. Да, он явно не в том настроении, чтобы совращать старшекурсниц.

Она перевела дух и попыталась привести в порядок мысли. Слишком много переживаний в столь короткий промежуток времени. Что за картинки она сейчас видела? Это его воспоминания или что? Ясно, чтобы вызвать это, нужен непосредственный контакт через кожу… Иванна кое-как вызволила из захвата свою руку и осторожно накрыла ладонью его лихорадочно-горячие пальцы.

Её снова накрыло цунами звуков, запахов и бессвязных видений. Некоторые из них были чётче, некоторые — просто мешанина мелькающего света и какофонии.

Крики. Кровь на руках. Так много, почти полные пригоршни. На ощупь как вода. Чьи руки? Чья кровь?

Высокий мужчина с пронзительным, тяжелым взглядом. От него даже на расстоянии веет смертью…

Боль, невыносимое жжение на внутренней стороне предплечья левой руки; боль, через руку идущая к самому сердцу, будто раскалённый прут воткнулся в руку и стремится достичь груди…

Знакомое лицо… Вацлав, что ты там делаешь? Нет! ..

Нет…

Большой зал с серыми стенами и рядами каменных столов. Холод. Это же морг. Четыре бесформенные груды, накрытые брезентом, полумрак, трое волшебников в мантиях с нашивками Отдела дознания Пражского отделения Министерства Магии. Рыжая девчонка-подросток с окаменевшим лицом… Это же я! Ну и чучело… Служащий морга откидывает ткань с одной из «груд», момент осознания — глаза рыжего чучела распахиваются, норовя покинуть орбиты, ладони зажимают рот, раскрывшийся на пол-лица в безмолвном вопле.

Как удалось тогда не упасть в обморок?! Прочь, прочь отсюда…

Тёмный каменный мешок, ледяной металл, сдавивший запястья, тёмные фигуры в плащах с капюшонами, в глазах темнеет, сердце останавливается…

Огромный зал, похожий на лекционный; но люди на скамьях — вовсе не благодарные слушатели…

Опять эти чёрные тени… Опять в сердце раскалённый шип, а горло словно виток за витком обхватывает колючая проволока… Холод…

Нет!

Иванна распахнула глаза и жадно втянула воздух. Неизвестно, сколько прошло времени, пока её сердце не вернулось к нормальному ритму, а шум крови в ушах перестал заглушать тишину лаборатории, которую теперь нарушал чуть слышно булькающий котёл с сонным зельем, перегонная установка, роняющая капли в приёмную колбу, да размеренно дышащий в затылок Каркаров. Он, похоже, погрузился в мирный сон, а вот Иванне только оставалось ему завидовать. На неё накатывали картинки из видения, заставляя желудок болезненно сжиматься. Она сняла очки и, осмотрев их, с удивлением обнаружила, что видимость ухудшают пятна соляного налёта на линзах. Сколько же она так пролежала, что слёзы успели засохнуть?! Она положила очки на книжную стопку и потёрла глаза. Её желудок вновь скрутило, а из глаз заструились слёзы. Она вспомнила, что последний раз ела поздно утром, у неё даже желчи не было на рвоту, что, наверное, к лучшему… Только вот очень больно.

Голова раскалывалась, готова была лопнуть от пережитого. Иванна предприняла очередную попытку встать, но даже во сне Каркаров крепко держал её, а у самой неё сил осталось ещё меньше, да и непрекращающиеся спазмы бодрости не прибавляли.

На глаза попался стакан из-под успокаивающего эликсира. Дотянувшись до него, Иванна вытряхнула оставшиеся горькие капли себе под язык, в надежде, что это хоть как-то облегчит её состояние. То ли это было самовнушение, то ли эликсир действительно подействовал, но вскоре она забылась тяжёлым сном, полным обрывков её эмпатического видения.

Будильник зазвонил ровно в семь утра, вырывая Иванну из липкого болота сна. Голова тупо ныла, желудок вроде бы затих, суставы и кости же болели так, будто бы их разом пропустили через дробилку. Ещё чуть-чуть поспать… слишком рано… Чёрт с ним, с завтраком…

Открыв глаза в следующий раз и глянув на часы над дверьми в зал, она дёрнулась как ошпаренная. Был уже десятый час. В любой момент мог вернуться Янко или, что хуже — профессор Песцова. Она, конечно, говорила, что вернётся к вечеру, но мало ли…

Иванна попробовала выбраться из захвата, и, к её неимоверному облегчению, это удалось. Всплеск адреналина приглушил тянущую боль в мышцах. Вскочив с сундука, она первым делом зажгла все огни и метнулась к котлу с установкой. К счастью, всё было в порядке.

Используя дверцу шкафа-витрины в качестве зеркала, Иванна осмотрела себя и нервно хихикнула: мятая мантия и взъерошенные волосы смотрелись крайне подозрительно. Выудив из кармана мантии гребешок, она принялась энергично расчёсываться; гребешок на подобные нагрузки был не рассчитан и в конце-концов сломался. Разгладив мантию заклинанием и заплетя волосы в косу, она вернулась к котлу с зельем, перелила готовый продукт в плоскую бутылку и пошла будить Каркарова.