Шрифт:
Но Аникевъ, въ другое время громко смявшійся и неприличному анекдоту, лишь бы онъ былъ остроуменъ, теперь очевидно ничего не понималъ. Его внезапно охватила такая слабость, что онъ легъ на диванъ, вытянулся, заложилъ руки за голову и закрылъ глаза. Ему казалось, что его заливаетъ какая-то волна и что онъ вмст съ нею опускается все ниже и ниже. Голосъ Вово все слаблъ, удалялся,-- и все исчезло.
– - Миша!.. да никакъ ты спишь?
Вово прислушался и увидлъ, что это предположеніе врно.
Носъ дятла показался у двери. Онъ не спша, осторожно ступая, подошелъ къ дивану и грустнымъ тономъ громко произнесъ:
– - Баринъ, а баринъ!
Отвта не послдовало.
Тогда онъ отошелъ на нсколько шаговъ, зажегъ свчу, стоявшую на стол, взялъ ее и таинственно поманилъ Вово.
– - Ваше сіятельство, пожалуйте-ка!
Вово прошелъ за нимъ въ сосднюю комнату, оказавшуюся спальной. Тутъ было тоже уютно. Вово втянулъ въ себя воздухъ.
– - Чмъ это такъ сильно пахнетъ?-- спросилъ онъ.
– - А вотъ-съ, изволите видть, этимъ самымъ-съ,-- мрачно произнесъ Платонъ Пирожковъ, беря съ туалетнаго стола бутылку ярко-зеленой жидкости и подавая ее князю.-- Варвена-съ индйская, настоящая, вотъ этакими громадными бутылями выписываемъ и по нсколько разъ на дню прыскаемъ всю спальню, блье, все. Больше трехъ лтъ какъ безъ этого жить не можемъ, а по-моему-съ духъ тяжелый, пронзительный, и сколько разъ у меня отъ него голова болла.
– - Нтъ, ничего, пахнетъ не дурно,-- сказалъ Вово, наливая себ на ладонь изъ бутылки, а потомъ растирая руки.
Платонъ усмхнулся.
– - Да, вдь, чего стоютъ-съ, выписки-то эти.. А я, знаете, хотлъ спросить у вашего сіятельства... какъ вы нашли барина?
Вово прислъ въ кресло у кровати и пристально смотрлъ на дятла.
– - Ну, вотъ что, Платонъ Пирожковъ, разсказывай все по порядку,-- серьезно и внушительно произнесъ онъ.
XI.
Платонъ взглянулъ въ дверь, прислушался и тотчасъ же возвратился.
– - Спятъ, теперь ежели не расшевелить, до утра не проснутся. Это у насъ, вдь, давно завелось, не по-людски. И въ деревн, да и за границей то же было. Иной разъ всю ночь, до поздняго утра, за книжкой либо просто со своими мыслями просидятъ на одномъ мст. Часу въ десятомъ будить придешь, а они: «а? что? никакъ ужъ утро?» Другой разъ вотъ этакимъ манеромъ, во всемъ какъ есть, одмшись, приткнутся гд-нибудь на диван и спятъ. Боже упаси разбудить,-- такой крикъ пойдетъ, что хоть святыхъ уноси... Да нешто одно это! Одно слово, ваше сіятельство, никакъ невозможно. Замыкался я совсмъ, несогласенъ больше, уходить хочу...
– - Это ты-то? Уходить отъ Михаила Александровича? Хорошъ гусь!
– - Нечего гусь! Каковъ ни гусь, а все-жъ таки и я человкъ... всю-то жизнь какъ рабъ за ними, какъ цпная собака стерегу, а что въ томъ проку? Какая мн отъ нихъ благодарность? дло начну толковать, а они только ругаются: «ничего, молъ, ты не понимаешь, дуракъ, едеотъ!» Обидть-то легко, едеотомъ-то, а ужъ чего тутъ не понимать... кто другой, можетъ, а я ихъ понимаю вотъ какъ! наскрось вижу. Да и кого угодно со стороны спросить,-- всякъ скажетъ, что при такой жизни до добра не дойти: либо смерть моментальная приключится, либо желтый домъ. Такъ-то-съ.
– - Однако, постой, Платонъ Пирожковъ,-- перебилъ его Вово: -- говори ты толкомъ.
– - Толкомъ и я хочу, ваше сіятельство,-- вздыхая, протянулъ дятелъ:-- какъ увидлъ васъ, такъ и оснило. Все выложу какъ на духу, образумьте вы барина, не то я ни часу, вотъ какъ Богъ святъ, не останусь. Вы баринъ ласковый, настоящій, съ измальства я на васъ, ровно какъ на родного нашего... чай, помните, пажикомъ-съ еще хаживали, при барын Софь Михайловн, а потомъ при бабушк... Можетъ, во всемъ Питер у насъ такого... дружбою и пріятельствомъ любящаго, такъ сказать, друга не найдется...
– - Такъ что-жъ ты тянешь?
– - Я не тяну-съ, а нельзя-жъ безъ объясненія... кабы вы все видли, такъ сами бы то же сказали... Одно слово: сотворите вы божескую милость, ваше сіятельство, уговорите ихъ, помирите съ барыней, съ Лидіей Андреевной...
– - Съ Лидіей Ангреевной?! Ты никакъ и впрямь рехнулся...
– - Не рехнулся я... знаю, что трудно, да коли другого ничего не остается,-- какъ тутъ быть? А вотъ зачмъ мы сюда пріхали,-- спросите!
– - Ну?
Платонъ сдлалъ испуганное лицо, таинственно наклонился къ Вово и, чуть задвъ его по щек носомъ, шепнулъ:
– - По Сонечк стосковались.
Вово кивнулъ головой. Слова дятла были для него только новымъ подтвержденіемъ.
– - Ну, а Сонечку-то намъ не дадутъ,-- продолжалъ Платонъ уже громче:-- объ этомъ и думать нечего. Это разъ. А другое,-- все ровно такъ жить невозможно, дла-то, ваше сіятельство, не прежнія.
– - И это знаю, что не прежнія.
– - Нтъ, видно мало знаете, можетъ, я одинъ только и знаю, каковы у васъ дла-то. Еще когда все въ раззоръ пошло! какъ померла барыня Софія Михайловна, за длежку эту промежъ себя съ братцами и сестрицами сдлали. А потомъ годъ отъ году хуже и хуже. Лидія-то Андреевна рвали и метали, чуяли, что не къ добру идетъ. «Служи да служи!» -- ничего только изъ этого не вышло. А потомъ пріятель, господинъ Медынцевъ, подвернулся,-- тутъ все прахомъ и пошло.