– Но сержант Холкомб ничего не говорил об этом отверстии помощникам шерифа! – выкрикнул Строн.

– Вы что же, подвергаете сомнению достоверность показаний своего свидетеля? – холодно спросил Мейсон.

– Ладно, – сказал судья Киппен. – Обстоятельства сложились таким образом, что суд не может возражать против выезда на место происшествия. Эта поездка отнимет у нас немного времени. Съездим туда, защитник укажет нам точное место, и мы сможем осмотреть дуб. Мистер Редфилд, суд хотел бы, чтобы вы также выехали и дали квалифицированную оценку этому самому пятну.

– Хорошо, Ваша Честь, – ответил Редфилд.

Почувствовав драматический поворот в ходе процесса, который не сулил поначалу особых неожиданностей, репортеры бросились к телефонам в тот самый миг, как только судья Киппен, все еще не отрывавший хмурого задумчивого взгляда от фотографий, объявил перерыв.

Кавалькада машин, поднявшись по крутой горной дороге, остановилась у только что отремонтированного ограждения.

– Именно в этом месте была пробоина, Ваша Честь, – авторитетно пояснил сержант Холкомб.

– Где тот столб, в котором обнаружили пулю? – спросил судья Киппен, неуверенно вертя в руках фотографию. – Ага, вижу, вот он.

– А вот и дуб, – показал Мейсон.

Судья с некоторым скептицизмом глянул на ствол дуба, но тут же всерьез заинтересовался им.

– Вон там совсем недавно чем-то ободрало кору, – пробормотал он. – Похоже… Хотя нет, не будем торопиться с выводами. Давайте посмотрим повнимательнее и тогда уж решим, что могло оставить такой след.

Сержант Холкомб, волнуясь, оттащил Строна в сторону. Вернувшись, Строн немедленно обратился к судье.

– Ваша Честь, – заявил он, – мы не собираемся скрывать от вас ни один из известных нам фактов, но и связывать себя сомнительными пулевыми отверстиями, если нельзя точно указать ни когда эти пули были выпущены, ни кем это было сделано, не хотим тоже.

– Вот что, – сказал судья, – коль уж речь зашла о формальностях, мистер Строн, хочу сделать вам замечание относительно действий мистера Холкомба, взявшего на себя полную ответственность за осмотр места происшествия на предмет поиска пуль. Найдя пулю в столбе опоры ограждения, мистер Холкомб тут же прекратил осмотр, посчитав, что полностью справился со своей задачей. Мне кажется, что осмотр в таких случаях должен проводиться с большей тщательностью, чтобы следователь мог с чистой совестью сказать: ни других пуль, ни заметных следов от них в ближайших окрестностях к моменту окончания первичного осмотра найдено не было.

– Ну да! – хмыкнул Холкомб. – А как я могу помешать, если кому-то взбредет в голову устроить стрельбище на свежем воздухе?..

– В том-то и дело, сержант, – сухо заметил судья, – если бы вы отнеслись к осмотру с большей ответственностью, нам не пришлось бы сейчас гадать, когда здесь появились пули. А теперь давайте раздобудем какую-нибудь лестницу и посмотрим, что это там на дереве.

– Думаю, лестница найдется в том доме, что за воротами с белой аркой. Насколько мне известно, там живет художница, которая… А-а, вот и она.

По тропинке, спускавшейся от дома, к ним медленно приближалась высокая стройная женщина с седыми волосами, длинным носом и энергично очерченным, чуть выдвинутым подбородком.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась она, когда подошла ближе.

– Мое почтение, мадам, – с улыбкой произнес судья. – Мы проводим расследование в связи с тем, что тут приключилось недавно. Я – судья Киппен…

– Да-да, – улыбнулась женщина в ответ. – А я – Мэри Юнис, занимаюсь живописью и живу, знаете ли, тут на отшибе, в полном уединении и…

– Миссис Юнис, – судья поспешил возвести плотину перед нескончаемым потоком слов, – нам надо осмотреть дуб. Видите, вон там, наверху, царапина на коре. Мы хотим посмотреть, нет ли там пули. У вас не найдется лестницы?

– Ну конечно, у меня есть лестница, – ответила художница. – Я с удовольствием одолжу ее вам. И пулю могу дать, если вы пули ищете.

– Что?! – воскликнул пораженный судья Киппен.

– Ну да, – подтвердила женщина. – Это стряслось той ночью, когда тут был этот переполох. Мне послышалось, что вроде бы звякнуло стекло, но я не придала этому особого значения. Птицы, знаете ли, бьются иногда об оконные стекла. Ну вот… И только утром на следующий день я обнаружила в одном из стекол мансарды маленькую аккуратную дырочку, а в одной из потолочных балок – вонзившуюся в нее пулю.

– Это случилось в ту самую ночь, когда здесь произошла эта авария? – спросил судья Киппен.

– Да, судья.

– Когда? В котором часу?

– Э-э… Да уже после того, как стемнело, хотя было еще довольно рано.

– Вы слышали выстрел? Или выстрелы?

– Нет, не слышала. Завывал ветер, машины гудели. Со временем к этому, знаете ли, привыкаешь и уже не обращаешь внимания на звуки. Мне ведь немного надо – чтобы меня не трогали. В таком образе жизни есть своя прелесть – пробуждается вдохновение, человек углубляется в свое «я», во внутреннее, так сказать, пространство, и…