…Он только стал засыпать, когда в прихожей звякнул телефон. Не вставая с постели, нашарил на журнальном столике параллельный аппарат с отключенным звонком и снял трубку.

— Алло, слушаю, — сонно пробормотал он. — Узнал… Опять поддатый, а? Что-о?!

Сел на кровати, не глядя, дернул шнур торшера, сощурился. Слышимость была плохая, лицо его морщилось от напряжения. Слушая, перебросил трубку в левую руку, правой вынул из шкатулки длинную коричневую сигарету, но так и не прикурил.

— Нельзя, нельзя… — забормотал он в трубку и крикнул: — Ни в коем случае, понял?!

Снова послушал, сломал в пальцах сигарету, отшвырнул не глядя. Судорожно сглотнул слюну.

— Что делать? — Голос его сел. — Да… Да… А что ты еще предложишь, что?! У тебя выбор есть, да?

Но вот он вздохнул, морщинки у глаз разгладились.

— То-то и оно, — сказал он с облегчением. — Завтра вечером жду, звони…

Положив трубку на рычаг, он долго смотрел на нее, словно разглядывал ее впервые. Потом резко встал, прошел в соседнюю комнату и открыл бар. Розовые, голубые, зеленые огоньки бросили мягкие отсветы на разномастные — пузатые, квадратные, узкогорлые — бутылки. Не отходя от бара, плеснул из одной в фужер рыжей жидкости, отхлебнул, задумался. Закрыл бар и принес из спальни телефонный аппарат. Шнур зацепился за кожаное кресло, аппарат чуть не вырвался из рук. Он выругался, швырнул телефон на стол, а сам, перегнувшись через спинку кресла, дотянулся до портфеля «под крокодиловую кожу». Вынул тетрадку, полистал и, уткнув палец в одну из строчек, левой рукой придвинул к себе телефонную трубку, издающую короткие гудки. Нажал на рычаг, набрал номер: гудки стали длинными. Ждать пришлось не меньше минуты. Наконец на другом конце провода отозвался недовольный мужской голос:

— Квартира Дергачевых…

— Это отец Геннадия?

— Да, отец… В чем дело? — с беспокойством спросил голос.

— Слушай, папаша, в нехорошем дельце сынок твой попутан…

— С кем я говорю?

— Неважно, папаша, не перебивай… Твой Генок чужие «Жигули» угонял, за это дело деньгу получал… От кого надо, от того получал, понял?

— Понять нетрудно, но только зачем вы мальчишку-то не пощадили?

— Кончай, отец, теперь пусть он сам себя пощадит…

Он положил трубку на рычаг, слабо усмехнулся. Снова опустил взгляд в тетрадку, провел пальцем по списку. Остановившись на фамилии Золотавкин, снял трубку. Второй разговор продолжался несколько дольше: пришлось давать инструкции, как и что говорить. Он сделал еще четыре звонка и лишь единожды не дозвонился. Потом выписал два адреса и спрятал тетрадку в портфель. Подошел к бару, выпил почти полный фужер коньяка.

— Так сказал Заратустра! — произнес он театрально и рассмеялся. Он почувствовал, что доволен собой, хотя не все дела были еще закончены. А за окнами уже начинало светать…

Два сообщения поступили почти одновременно.

В половине десятого утра в Красноглинский райотдел милиции позвонила гражданка Башкатова. Она сообщила, что на Сорокиных Хуторах, то есть в пригородной роще невдалеке от Управленческого городка, они с мужем обнаружили связанного по рукам и ногам человека с окровавленной головой. Человек лежал в кустах и еле слышно стонал: рот его был заткнут тряпкой — оторванной полой рубашки. Сейчас муж остался с ним в роще, так как человек, назвавший себя водителем такси Хрищенковым, очень слаб, а она, понимая серьезность ситуации, побежала звонить в милицию и в «Скорую помощь».

Тотчас на Сорокины Хутора выехали работники уголовного розыска Красноглинского райотдела.

Второе сообщение пришло в дежурную часть УВД без пятнадцати десять. Дежурный по Волжскому райотделу милиции доложил, что в километре от села Курумоч на обочине дороги участковым инспектором Гоголевым обнаружено такси без водителя. Заметив на капоте следы крови, участковый открыл багажник, увидел там труп мужчины и сообщил, ка положено, по инстанции — в райотдел. Без промедления на место происшествия выехал старший инспектор управления уголовного розыска УВД Александр Зуенков, а с ним — судмедэксперт, кинолог с розыскной собакой и эксперт оперативно-технического отдела. По пути захватили следователя областной прокуратуры. Начальник Волжского райотдела милиции и районный прокурор выехали на своей машине. «Рафик» оперативной группы обогнал ее уже после того, как миновал поворот на аэропорт.

Зеленоватое пыльное такси стояло в метре от обочины на правой стороне дороги. Возле него маячила долговязая фигура в милицейской форме — курумочский участковый охранял машину. Молоденький лейтенант из дорнадзора, прислонясь к мотоциклу, направлял идущие из Куйбышева в сторону Тольятти автомобили и автобусы на левую сторону дороги, энергичными жестами подгоняя, чтоб не задерживались. Однако, проезжая мимо, шоферы, любопытствуя, снижали скорость, а из окон автобусов высовывались головы пассажиров.

Когда подъехали прокурор и начальник милиции Волжского района, оперативная группа уже принялась за дело. Следователь занялся описанием самой машины и места происшествия, эксперты осматривали труп. Зуенков из-за их склонившихся над открытым багажником спин всматривался в лицо убитого. Оно ему показалось знакомым, хотя Саша по опыту своему знал, что скорее всего он ошибается. Такие красивые, но довольно-таки стандартные лица видишь часто, и сознание их обычно не отмечает. Безобразие бывает более индивидуально, аномалии бросаются в глаза. Как, впрочем, и яркая, оригинальная красота. А у этого парня особых примет не было: молодое, не слишком круглое, не слишком узкое лицо, волосы темные, но «жгучий брюнет» не скажешь, ровный нос, слабо очерченные губы… Застывшие глаза убитого были чуть прищурены, отчего выражение лица казалось скептическим: суетитесь, мол, работайте, мне это все теперь до лампочки… «Моднячий парень, — отметил про себя Саша, — понятие в тряпках имел». Насколько он знал, это «ха бэ», что было на убитом, ценится нынче куда больше, чем самые дорогие ткани: песочного цвета рубашка с погончиками и такие же, отлично сшитые брюки были явно заграничной выделки. Рубашка на спине была коричневой от крови. Эксперт начал фотографировать скрюченное в багажнике тело, Зуенков отошел от машины и впервые как следует огляделся. Место, что и говорить, для организации розыска было не из благоприятных: голый пустырь. Сзади еле-еле виднелись домики и колокольня Курумоча, впереди, слева от дороги, постройки Жигулевской птицефабрики. Свидетелей могло и не быть. Но… все равно ведь не бывает так. Хоть какая-то мелочь обязательно попадется на глаза, чтоб потом навести на след. Саша подошел к участковому.

— Гоголев, а кто наверняка здесь по утрам проезжает?

— Шоферы с птицефабрики, — не задумываясь, ответил инспектор. — А когда с утра? Какой час интересует?

— Это мы у него спросим. — Саша показал подбородком на подходившего к ним лобастого и очень густобрового мужчину лет сорока — судмедэксперта. — Александр Федорович, когда его?

— Не позже трех и не раньше полуночи, — окая, ответил эксперт. — Но что это тебе дает? Ведь преступник мог уйти…

— Ох, Александр Федорович, спасибо за науку… — с досадой перебил Зуенков. — Гоголев, давайте-ка на птицефабрику махнем, а?