Я взял книгу и прочел название "Структура реальности. Философские исследование времени и бытия". Имя автора мне ничего не говорило. Я перевернул книжку. На задней обложке была аннотация и фотография автора. Моя фотография.

5

ФИДЕЛЬ:

– Вы нашли меня в гугле по запросу о челябинском метеорите… Не стоит так удивляться, мои улитки могут очень многое! Собственно, они-то и подсунули вам ту ссылку. Я расскажу вам одну давнюю уже историю. Тот метеорит… Он был вовсе не метеоритом.

– А чем же он был? – поинтересовался Утенок. – Там нашли обломки…

– Никаких обломков не было. Спецоперация по дезинформации населения.

– Ну, это была комета из льда. Какая разница?

– И не комета.

Я не выдержал:

– Что же это было на самом деле?

– Частица вещества Творения.

– Бозон? Черная дыра? – я не понимал к чему он клонит.

– Нет. То, что было до всяких бозонов и черных дыр. То самое Ничто, из которого Господь сотворил небо и землю. То, что было до всякого времени и знания.

– Первичная неопределенность? – поинтересовался я, сам удивившись этим словам.

– Да, – ответил Сергей Сергеич, внимательно посмотрев на меня. – Это была первичная неопределенность, о который вы писали в первой главе вашей книги.

– Надо ли понимать… – сказал Утенок. – Надо ли понимать, что никаких инопланетян не было? И иноземных существ тоже?

– Ну, почему же? – удивился Че. – Инопланетяне как раз есть! Гасты – инопланетяне. Офелия инопланетянка. Не в том смысле, в каком вы думаете. Эти… Эти существа возникли, когда первичная неопределенность воздействовала на человеческое днк.

– Каким это образом? О жертвах, вроде бы, ничего не сообщалось, – спросил Утенок.

– А жертв и не было. Были объекты секретных экспериментов. А потом произошла катастрофа.

– В Печатниках? – спросил я, заранее зная ответ.

– В Печатниках, – согласился Сергей Сергеич. – Там был научно-исследовательский центр. Из всего персонала выжила одна лаборантка. А потом появились гасты.

6

Геринг очнулся на диване в своем кабинете. Рядом с ним похрапывала голая Марина.

"Блядь, что за сны мне снятся в последнее время?" – подумал он, рукой теребя восстающую плоть. Потом пристроил свой аппарат куда-то внутрь девичьей попы, явно знающей о сексе все и даже больше. Марина даже не проснулась или сделала вид, что не проснулась. Его это, впрочем, не ебало. Ебал как раз он, ебал секретаршу своего шефа. Ебал не торопясь, но и не мешкая. Марина начала постанывать, ритмично подмахивая ему свой благодарной попой. А потом протянула руку и схватила все его хозяйство неожиданно сильной рукой. Чтобы он не вырвался в последний момент. Чтобы все его семя до капли досталось ей одной, самке, откусывающей голову самцу перед коитусом.

Он застонал и кончил, но она продолжала двигать тазом, не выпуская его детородный орган из хозяйских пальчиков. Ей было мало. Ей нужен был самец уже без головы, но с гордо задранной в небо залупой, на которой она могла бы прыгать, танцевать, смеяться над дешевыми шутками из телесериалов, дрочить свое стыдливое сокровище и ощущать липкую горячую сперму на внутренней стороне идеальных бедер.

Он уже ничего не хотел, а Марина стонала все громче и все размашистее становились ее движения, а ее пальцы все крепче сжимались вокруг его ствола, уже выпустившего весь свой заряд. Она сгребла с корнем его яйца, бесцеремонно, бесчувственно, без оглядки, без нежности. Она как бы говорила ему:

– Ты хотел ебаться, да? Ты хотел меня выебать? Ты хотел меня изнасиловать? А вот я теперь изнасилую и выебу тебя! Тебя, кусок чужого мужского тела. Ты просто мясо, которое я съем. Это я поимею тебя. Я выебу тебя и выжму из тебя все твои соки, потому что я – самка, я – пизда живородящая, я – хищница, а ты овощ, ты – корнеплод. Ты уебок и обсос, случайно засунувший свой хуй в святая святых, в меня, в поисках развлечения. Ты идиот. Ты никто и зовут тебя никак. А я – царица уёбков и обсосов, во главе с твоим Папочкой – первым уёбком и обсосом в стране уёбков и обсосов.

Геринг оцепенел от этого сексуального напора и энергии. Он привык быть манипулятором и привык владеть ситуацией, а тут ситуация явно вышла из-под его контроля. И еще что-то ему мешало, даже если не брать во внимание общую абсурдность происходящего. Что-то кололо ему ягодицы. Он нащупал этот предмет и машинально поднес его к лицу. Это был зуб. Его зуб.

7

Иван шел по ночным улицам, его кот-псевдоморф шастал где-то рядом, лишь изредка показываясь ему на глаза. «Полевые испытания», – усмехнулся Иван. Ночной Кот выпущен в реальный мир, пробует его на вкус и запах. А также на цвет, поскольку его Кот видел цвета даже в темноте. И еще на вшивость, хотя для этого пришлось дописывать большой кусок программы, кусок, отвечающий за проявление безрассудства в ситуации неопределенности.