– Примерно в полутора лигах к западу есть тропа, – сообщил Сэм. – Очень узкая, сплошь крутые ступеньки, так что ею пользуются редко. На вершине наверняка нет ни тумана, ни приспешников Хлёрр. А дальше, лигах в двенадцати или около того, начинается Западная вырубка – по ней проходит дорога.

– А как называется ступенчатая тропа? – спросила Псина.

– Не знаю. Кажется, мама называла ее просто Ступенями. Тропа на самом деле довольно странная: совсем узкая, так что пройти можно только по одному, а сами ступеньки – невысокие и очень широкие.

– А я ее знаю, – промолвила Псина. – Там три тысячи ступеней, и все это ради пресной воды у подножия.

Сэм кивнул:

– Да, там, внизу, бьет родник, и вода и в самом деле вкусная. То есть кто-то построил этакую лестницу только для того, чтобы попить водички?

– Ради воды – да, но не для того, чтобы пить. Хорошо, что тропа все еще там. Пойдем же к ней.

С этими словами собака перепрыгнула каменный завал, маскирующий расщелину и подземные пещеры.

Лираэль с Сэмом двинулись следом, хотя и не столь прытко, пробираясь между валунами. У обоих ныли все мышцы, обоим было о чем подумать. Так, Лираэль размышляла над словами Псины: «Когда в действие приходят древние силы, многое пробуждается». Девушка знала: то, что пытается откопать Николас – это могущественное зло; не приходится сомневаться, что его появление привело в движение многое другое. Вот, например, по всему королевству восстали мертвые. Но прежде Лираэль не приходило в голову, что при этом могли пробудиться и иные силы, и девушка не задумывалась над тем, как это скажется на их с Сэмом планах.

Не то чтобы у них был план, если на то пошло. Они просто несутся сломя голову, чтобы попытаться остановить Хеджа, спасти Николаса и позаботиться о том, чтобы загадочный артефакт так и остался лежать захороненным в кургане.

– Надо бы нам и впрямь составить настоящий план, – прошептала девушка. Но в голову не приходило никаких гениальных мыслей или озарений. Лираэль сосредоточенно пробиралась между камнями и через завалы следом за Шкодливой Псиной вдоль основания Долгих утесов. Сэм торопливо следовал за ней.

К тому времени, как Лираэль, Сэм и Псина добрались до начала Ступеней, солнце уже почти село, а на равнину реки Раттерлин легли длинные тени Долгих утесов. Лираэль с легкостью отыскала родник – он разливался прозрачным бурлящим озерцом десяти ярдов в ширину, а вот найти, где начинаются ступени, оказалось труднее: узкую тропинку, врезанную глубоко в скалу, маскировали многочисленные выступы и торчащие там и тут неровные острые камни.

– А мы здесь ночью поднимемся? – опасливо поинтересовалась Лираэль, глядя вверх, на окутанный сумраком утес над ними и на последний тусклый отблеск солнца на высоте тысячи футов. Сама скала воздвиглась еще выше: вершина ее терялась где-то во мраке. Прежде Лираэль доводилось подниматься по многочисленным лестницам и пробираться по узким коридорам ледника Клэйр, но вот опыта путешествий под открытым небом, при свете солнца и луны, у нее не было.

– Нельзя рисковать и дожидаться света, – откликнулась Псина, которая, вопреки обыкновению, все больше помалкивала. Хвост ее, что обычно ходил ходуном или задорно торчал вверх, безвольно повис. – Я бы вас провела, хотя в темноте подниматься, конечно, опасно, если ступеньки местами обвалились.

– Луна будет яркая, – вмешался Сэм. – Прошлой ночью она была в третьей четверти, а небо довольно ясное. Но взойдет она только спустя час после полуночи, никак не раньше. Надо ее дождаться – а то и всю ночь тут просидеть.

– Я не хочу ждать, – пробормотала Лираэль. – У меня такое чувство… смутная тревога, которую в словах не опишешь. То видение, что явили мне Клэйры, про меня и Николаса на Красном озере… Мне кажется, будто оно ускользает, уходит прочь, точно я того и гляди упущу нужный момент. Точно оно вот-вот станет прошлым, а не возможным будущим.

– Если мы сорвемся с Долгих утесов в темноте, быстрее мы до места не доберемся, – возразил Сэм. – И я не прочь подкрепиться и передохнуть пару часов, прежде чем начать подъем.

Лираэль кивнула. Она тоже очень устала. Икры ныли, тяжелый рюкзак натер плечи. Но была и другая усталость – усталость духа; девушка не сомневалась, что Сэм разделяет и ее тоже. Обоих до глубины души потрясла утрата Моггета, и на самом деле Лираэль хотелось одного – прилечь у прохладного родника и уснуть, в напрасной надежде, что новый день окажется удачнее. Это чувство было девушке хорошо знакомо по отроческим годам. Тогда она тщетно надеялась, что вот заснет, а утром проснется, уже обладая Прозрением. Теперь-то Лираэль знала: новый день ничего хорошего не принесет. Они нуждались в отдыхе – но недолгом. Потому что Хедж с Николасом наверняка не отдыхают, равно как и Хлёрр с ее мертвыми подручными.

– Дождемся, чтобы взошла луна, – согласилась Лираэль, скинула рюкзак и уселась рядом с Сэмом на удобный валун.

А в следующее мгновение она уже вновь вскочила на ноги. Меч оказался в ее руке еще до того, как девушка осознала, что извлекла его из ножен. Псина, заливисто лая, пулей пронеслась мимо. Лираэль потребовалась секунда на то, чтобы понять: в лае этом нет никакого магического отзвука, и еще секунда на то, чтобы разглядеть, на кого бросилась Псина.

Между камнями зигзагами мчался кролик, отчаянно пытаясь удрать от преследующей его собаки. Погоня завершилась в некотором отдалении, но непонятно, с каким результатом. Затем в воздух полетели комья земли, пыль и мелкие камешки: видимо, кролик нырнул в нору, а Псина принялась рыть.