Вино начало свое действие, и на ясности мысли это сказалось далеко не в последнюю очередь. Что не могло не радовать. Закрепляя успех, Гастон вновь ухватил кувшин, и наполнил кубок. Снова осушил его одним махом.

– Грегор,- окликнул трактирщика де Атталь.

– С меня хватит,- тут же поспешил поставить его в известность де Вержи.- Мне нужно было только поправить здоровье.

– Как скажешь.

Вскоре принесли барашка, и Гастон с аппетитом принялся за еду. Его состояние становилось лучше с каждой минутой, и проглоченным куском горячего мяса. А взор уже рисовал радужные перспективы предстоящего свидания. Ну ладно, пусть не совсем свидания, или совсем не свидания. Но какая разница? Главное, что он вновь увидит ее, будет с ней разговаривать. И он очень надеялся, что не обнаружит разницы между Ириной вчерашней, и сегодняшней.

– Я вас приветствую господа,- подошедший к ним худощавый мужчина говорил по французски, но с мягким итальянским акцентом.

– Здравствуй, доктор,- поприветствовал де Вержи по-русски, доктора Конти.

– Привет,- поддержал его де Атталь.- И где ты пропадал целых два дня?

– В Земляном городе. В доме некоего подлекаря Рудакова, устраиваясь за столом, и делая знак трактирщику, пояснил доктор.-Должен тебе сказать, это были удивительные два дня, полные открытий. Просто не понимаю, как можно было предать опале и изгнать из медицинской академии такой прозорливый ум. Русская медицинская школа хороша, и отрицать это глупо. Но подобное отношение… Не понимаю.

– Можно подумать, европейские умники поступили бы иначе,- возразил де Атталь.- Вспомни Парацельса, ученье которого отвергали, а нападки на него самого были повсеместными.

– Согласен,- скривившись, как от дольки лимона, вынужден был признать доктор.

Потом слегка отклонился назад, чтобы служанка поставила перед ним блюдо с мясом, кувшинчик с вином, и кубок. Поблагодарил, и поспешил наполнить последний, сделал глоток, и с удовольствием кивнул.

– И тем не менее, это не умоляет его таланта,- продолжил Конти.- Подумать только, сложнейшие ранения, и среди его пациентов ни единого смертельного случая. Разумеется кроме тех бедолаг, кого угораздило получить рану в грудь или брюшину. Не все конечно отправились в мир иной, но все же большинство. Остальные же… Он лечит даже тех, кого обычная медицина однозначно лишает конечностей. Количество калек из под его рук, в разы меньше, чем у иных докторов. А то как он справился с оспой? Просто потрясающе,- закончив этот спич, доктор с аппетитом налег на мясо.

– Дружище, а не ты ли гнал его взашей, там, в походе, когда он появился перед тобой со своими предложениями,- решил поддеть товарища де Атталь.

– И что с того? Я ни какой-то там закостенелый ретроград, и готов признавать свои ошибки. Да, да, дорогой Жером, я ошибался, и ничуть не пытаюсь искать себе оправданий. Я со всей ответственностью заявляю, Павел Рудаков, это гений. Пока непризнанный, но несомненный.

– То же мне, нашли гения,- расслаблено откинувшись на спинку стула, фыркнул слегка осоловевший де Вержи.

– Поверь Гастон, я знаю о чем говорю,- покачав головой возразил итальянец.- И заметь, я признаю это, несмотря на то, что поначалу сам же от него и отмахнулся.

– Возможно ты и прав, да только как обрабатывать должным образом раны, ему подсказал, а скорее даже научил Карпов. Тот самый молодой командир Измайловской стрелецкой сотни. Не иначе как перенял у ветеранов. Он вообще любознательный и необычный парень.

– Я слышал о том, сколько всего удивительного ему приписывают. Тут и булат, и гениальность в области механики и оружейного дела. А теперь, вот еще и знаток медицины,- с нескрываемой иронией произнес де Атталь.

– Ты забыл упомянуть еще кое о чем,- покачав головой, в знак того, что не разделяет этого сарказма, начал Гастон.- Именно им были обнаружены богатейшие золотые россыпи на Урале. Это его сотня выстояла там, где полегли бы куда большие силы. Измайловская сотня была полностью экипирована в мастерской Карповых. А это, как минимум, полторы сотни нарезных мушкетов. Хватает и иных новинок, за которыми выстраиваются в очередь. К примеру, новые светильники, горючее к которым так же получают в их мастерской.

– Я склонен полагать, что тут имеет место банальное преувеличение. А то что остается, можно с легкостью отнести к его отцу, потомственному кузнецу,- не согласился де Атталь.

– Вот значит как,- ухмыльнулся в ответ де Вержи.- Господа, я ни в чем не буду вас убеждать. Просто скажу, что самолично наблюдал, как Карпов пригрозил пистолетом Рощину, и потребовал чтобы тот отмыл руки и инструменты от моей крови. Потом, обработал и то и другое крепким хлебным вином. Велел убрать щуп, и взрезать ножом, колотую рану чтобы можно было лучше вычистить. Помочился в бутылку, и настоял на том, чтобы той мочой промыли рану.

– Вы сами это видели, дорогой Гастон?- Ошарашено, поинтересовался доктор Конти.

– Я был от него не далее как в пяти шагах.

Говоря это, де Вержи вспоминал разъяренную словно фурия Ирину Васильевну, бросившуюся на помощь своему любимому. Боже, как же она в тот момент была хороша. Хм. Кажется он не просто похмелился, но и слегка опьянел. Надо на воздух. Необходимо проветриться, и отправляться в Измайлово. Будь он проклят, если эта женщина не будет его.

– Ваш же, Рудаков, стоял в сторонке,- решил все же закончить рассказ де Вержи.- Потом именно он приходил делать нам перевязки. И они подолгу о чем-то там беседовали с Карповым. Как бы то ни было, но именно с этого времени между ними завязалась дружба. А что до булата…- Гастон с тихим шелестом извлек из ножен тускло сверкнувший лезвием палаш.- Это работа мастерской Карпова. Господа, прошу меня простить, но мне пора.