Мы с тобой любим тишину, верно? Она помогает сосредоточиться. А еще – я поняла это недавно – помогает лучше почувствовать жизнь.

Но не все люди в этом отношении устроены одинаково. Некоторые боятся тишины. Вот мужчина, с которым я живу… Да, у меня есть мужчина, ты не ожидала? Так вот, он не может оставаться наедине с самим собой ну просто ни минуты. Ему обязательно нужно, чтобы работал телевизор или громко вещало радио. Или чтобы музыка гремела на всю квартиру. Тебя, наверное, это возмутит. Ну, то, что я ему это позволяю. Ты ведь не понимаешь, как можно жить с другим человеком. Не таким, как тебе хочется, как ты насочиняла. Ты совсем не умеешь приспосабливаться и прощать.

Помнишь, в детстве ты придумывала себе воображаемого мужа? Родители думали, что ты чокнутая: разговариваешь сама с собой, да еще сердито. Это ты на него иногда злилась за что-то, делала выговор… Но только для того, чтобы воображаемая супружеская жизнь не казалась слишком пресной. Наверное, ты уже тогда понимала, что сюжет движется конфликтом. «Муж» прекрасно подавал свои реплики, сочиненные тобой. Он исправлялся, и вы мирились. Ты лепила его по прихоти своего воображения. Вот и сейчас, когда ты влюбляешься, ты же не в этого человека влюбляешься, не в то, что он собой представляет на самом деле. Ты придумываешь, каким хотела бы его видеть. Примеряешь на него платье романтического страдальца или героя, в зависимости от настроения. Ты ведь все еще веришь, что мужчина может измениться – от безумной любви к тебе, конечно. И ты бы не стала жить с человеком, который, например, любит выпить. Или может выругаться. Или не читает твоих стихов и врубает громкую музыку, когда ты рядом.

Но потом ты меня поймешь. Я живу с этим мужчиной… да, да, он старый и с бородой… не потому, что так уж боюсь одиночества, не потому, что устала ждать того… ну о котором мы с тобой мечтали. (И ты до сих пор мечтаешь, разве не так?) Это не компромисс от безысходности, это что-то совсем другое… Скажу тебе по секрету, что мне, как и тебе, больше нравятся сексапильные юноши с идеальной фигурой. Но… но мы с моим мужчиной оба помним вкус мороженого по двадцать восемь копеек. Понимаешь?

Может быть, это смешно, но я чувствую, что мы с ним дополняем друг друга. И… конечно, можно общаться с самой собой, но обнять себя не очень-то получается. Крепко, молча обхватить все восемьдесят килограммов… А без этого очень трудно. Да, наша жизнь не похожа на то, как ты представляешь себе свою великую любовь. Но это совсем не так ужасно, как ты можешь подумать.

Я многому научилась за последнее время. Научилась носить свой мир в себе, не навязывая его никому, и не пускать туда чужих. Научилась быть счастливой независимо от обстоятельств. Любить себя. Отпускать людей, которым я не нужна или которые мне не нужны, не пытаясь их переделать, и терпеть недостатки тех, кто мне дорог. Ты можешь назвать это предательством по отношению к тебе или слабостью, но это не так.

Мужчинам я нравлюсь больше, чем ты. Так уж получилось. Может быть, потому что теперь, когда мне говорят о том, что я красива, я не думаю, что это вранье, не ищу подвоха и не обижаюсь, что мне при этом не говорят, какая я умная. И еще – я не стесняюсь быть женщиной. Помнишь, ты ездила за город с компанией и там на дороге была большая лужа? Дура Наташка орала: «Ой, как через нее перебраться! Ой, я упаду! Ой, мои новые босоножки!..» И парни перенесли ее на руках. А ты гордо перебралась сама, вполне ловко. Но все потом почему-то вокруг нее вертелись. И кто из вас после этого дура?

Да, я понимаю, что ты сильная. И ты надеешься, что встретишь мужчину сильнее себя. Но зачем же всех остальных распугивать-то? А кроме того… дело в том, что все мы – сильные или слабые – ничего не можем поделать с ускользающим временем, с тем, что жизнь – это как езда на велосипеде. Паузу взять нельзя – нужно все время крутить педали, чтобы сохранять равновесие.

Тебя это, наверное, удивит, но многие мои друзья и знакомые в последнее время стали ходить в церковь, как-то неожиданно уверовали в Бога. Я совершенно не могу этого понять: мне это кажется какой-то странной модой. Кто-то из них спросил меня: «Как же это ты не веришь в бессмертие души? Разве тебе не страшно, что после жизни ничего не будет?» До чего смешные люди! Разве от того, что мне страшно от отсутствия чего-то, я могу поверить в его существование? Нельзя же волевым усилием заставить себя поверить: по приказу, из-за выгоды или из-за страха. Вера или есть, или ее нет. Это как с любовью.

Ты об этом пока не задумываешься, я знаю. Ты просто живешь и стараешься не думать о том, что когда-нибудь умрешь. Потому что это будет очень не скоро, и потому что если об этом думать, то можно сойти с ума. И еще ты немножечко веришь в то, что потом родится кто-то, кто тоже будет говорить о себе «я» – и это будешь снова ты. Наверное, ты допускаешь возможность переселения душ, но это тебя не очень утешает, потому что тебе очень не хочется, став кем-то другим, забыть свою жизнь. И еще, когда ты ездила в Париж к Валери, ты почему-то ставила свечки в соборах и – да, да, не отрицай – и сейчас носишь на шее образок, купленный в Нотр-Дам! Может, тебе хочется во что-то верить, в какую-то высшую силу? Но где она, не знаем ни ты, ни я…

На самом деле я тоже стараюсь не задерживаться на мысли о смерти. Но я очень хорошо чувствую, что у меня остается все меньше времени, что нет ни одного часа на «подготовку к жизни», о которой нам говорили в школе… Нужно жить, жить на всю катушку, без репетиций и пауз.

Дорогая, послушай меня, ты слишком много времени тратишь попусту! Ты отказываешься от каждодневных мелких радостей ради «важных дел». Ты позволяешь окружающим воровать у тебя твое время. Да, на этих скучных педсоветах, когда ты рисуешь профили в блокноте, кто-то забирает у тебя кусочек жизни. И когда ты ждешь этого своего Серёжу, чтобы пойти домой с ним вместе, а он просто забывает про тебя и уходит, а ты сидишь в учительской два часа и не знаешь, чем заняться, кроме страданий. И когда случайная знакомая полчаса по телефону донимает тебя рассказами о своих любовных похождениях… Я знаю, тебе неудобно её прервать. Ты и сама готова по три часа рассказывать подругам о своих переживаниях, так что приходится выслушивать откровения в ответ. Но, честное слово, если тебе это в тягость, сбрось – и иди! А вот когда тебе говорят, что ты тратишь время зря, сочиняя стихи или сидя на окошке и наблюдая за полетом облаков, – не верь, не испытывай чувства вины. Ничего, что ты не станешь поэтом. Это все равно не потерянное время. Как и то, которое ты провела, бродя по улицам, вглядываясь в дома, в чужие окна, пытаясь понять, зачем ты сюда пришла.