— Значит, вы рискуете здоровьем — а иногда и жизнью — ради наследства вашего батюшки?

— Я не стану врать, что делала бы это просто ради Гастона. Но он все-таки мой брат, хотя и сводный, и, в общем-то, всегда был со мной приветлив… А кроме того — это ведь страшно и отвратительно, превращать людей в ключи просто так… ради каприза…

— Понятно. — Лив покивал. — Доминика, приготовьтесь к тому, что наследства вы не получите.

— Как!.. Вы же сказали, что есть другой путь…

— Да, но это надо ехать к Рерту домой, разговаривать с ним, может быть, сражаться…

— Мне сражаться?!

— А вы хотели бы?

— Нет. — Она сцепила пальцы. — Я не хотела бы вступать в бой с колдуном… То есть магом. Ведь он тоже маг?

— О да. — Лив повел плечами. — Более того — он маг с твердыми принципами. Это ужасно.

— Лив, — проникновенно сказала Доминика, — а что бы вы… нет, не так. Что могло бы вас… Гм.

— Вы хотите спросить, что я взял бы от вас в обмен на драку с Рертом?

— Да. Приблизительно так.

— Ничего. Потому что драка сама по себе бессмысленна. Чтобы вернуть вашего брата, необходимо заставить Рерта изменить его мнение о людях… Хоть чуть-чуть.

— Все. — Доминика бессильно откинулась на спинку стула. — Я больше не могу. Спасибо вам, Лив, за интерес к моей скромной персоне… Поеду дальше.

— Поедемте вместе.

— Что?!

Колдун вздохнул:

— Так случилось, что я сейчас совершенно свободен… Могу съездить с вами к Рерту. Это не так далеко.

— Заведет он вас в ловушку. Безумие это, госпожа.

— Все безумие, Сыр…

— Или вам жизнь не дорога? Может быть, он сам вам тот плащ и подсунул. А потом через него в доверие вошел. А потом…

— Зачем так сложно? Что с меня взять?

Сыр, не находя аргументов, засопел. Раздраженно подергал себя за волосы. Ссутулился; поклонился. Вышел.

С его уходом решимость Доминики поиссякла. Она взвесила в руке приготовленный Нижей узелок (только самое необходимое, чтобы унести в руках). Тяжело опустилась на край кровати. Закрыла глаза.

«Никакой кареты, — сказал колдун. — Никаких слуг, никаких громоздких вещей. Двинемся быстро — пешком». — «Пешком?!» — поразилась Доминика. «Как все бродяги», — усмехнулся Лив. «В какую авантюру вы меня втравливаете?» — «Ни в какую. Я никуда вас не втравливаю. Вы идете со мной сами, по доброй воле и по собственной надобности… Разве нет?»

Еще не поздно отказаться, подумала Доминика. Сжала ключ в кулаке — стальная бородка впилась в ладонь.

Они вышли в путь на рассвете, как это делают все бродяги. Нижа и Сыр остались ждать в гостинице, но если Сыр до последнего момента пытался удержать госпожу от безрассудного поступка, то служанка рвения не проявляла — спала и видела, как без помех займется рукодельем, а денег, оставленных Доминикой на прокорм, должно было хватить надолго…

Они вышли в путь на рассвете. В молчании миновали последние дома поселка; перешли мост (сквозь широкие щели Доминика видела, как несется под ногами бесшумная быстрая вода) и углубились в лес.

На вырубке у дороги уже стучали топорами чьи-то работники; их лица представляли собой сплошную бороду с тремя дырами — для рта и глаз. При виде пеших путников лесорубы призадумались было, но, встретившись взглядом с колдуном (а Лив шел впереди, капюшон надвинут на лоб, край плаща явственно оттопырен ножнами), поспешно вернулись к работе. Доминика прошла мимо, держа голову высоко и неподвижно, будто лебедь, мучимый мигренью.

Ключ покачивался на груди в такт шагам. Поскрипывал под ногами песок, из которого торчали, как жала, опавшие хвоинки. Впереди — в пяти шагах — маячила спина колдуна.

Почему я ему поверила, смятенно думала Доминика. Как случилось, что я иду по дороге пешком, как сроду не ходила, тащу на плече узелок с пожитками, будто нищенка или погорелец… Он взял меня на простую приманку — немножко помощи, немножко сочувствия, немножко страха… Святая добродетель, неужели я и сейчас не поверну назад?

Она сделала еще шаг и остановилась. Лив, слышавший ее шаги, оглянулся:

— Вы устали?

— Да.

— Это самая утомительная часть пути… Хотя и не самая неприятная — все же прогулка по лесу, солнце, птицы…

— Вот что, — сказала Доминика. — Я не сделаю больше ни шага, пока вы не объясните мне, что вам за выгода — помогать мне.

Колдун, помедлив, откинул капюшон на спину. На хищном его лице Доминика увидела кислое, почти брезгливое выражение:

— То есть вы останетесь тут стоять навеки? Или пойдете назад одна, мимо тех лесорубов?

Доминикино сердце прыгнуло раненой жабой:

— Вы признаете, что завели меня в ловушку?

— Я веду вас к Рерту. Остановившись на полдороге, вы можете попасть в ловушку — просто потому, что мир жесток, моя госпожа…