Савмак наконец узнал голос младшего брата Канита. Произнесенные им имена Тинкаса и Палака, с трудом дойдя до сознания, заставили его разлепить с усилием глаза и судорожно вскинуть голову, отчего верхнюю часть головы от бровей до затылка, будто железным обручем, сдавила боль. Вокруг царил полумрак, в котором он с трудом различил стоявшего на четвереньках у его ног Канита. Глухо застонав, Савмак спросил:

– Где я?

– В шатре нашего отца. Ну ты и нализался, хе-хе-хе!.. Давай, вылезай - Тинкас ждёт!

Ухватившись за поданную братом руку, Савмак с трудом встал на непослушные ноги и, пошатываясь, вышел из шатра.

В утыканном островерхими шапками шатров небе, под низкими длинными тонкими облаками, похожими на пропитанные разлившимся вином покрывала, догорал рубиновый закат. Канит не врал: в пяти шагах от шатра в самом деле высилась на массивном красном коне среди обступивших его напитов широкоплечая фигура царского бунчужного. Взглянув на едва стоящего на ногах Савмака, богатырь снисходительно ухмыльнулся.

Чувствуя во рту сухость и гнусный блевотный запах и заметив стоявшего сбоку с бурдюком наготове Тирея, Савмак попросил воды. Вынув деревянную затычку, тот поднёс узкое костяное горлышко к губам Савмака, не выпуская тяжёлый козий мех из рук. Жадно вылакав добрую четверть имевшейся в бурдюке воды, Савмак подставил под струю ладони и с наслаждением ополоснул прохладной влагой смятое лицо, затем нагнулся, и Тирей щедро полил ему темя, затылок и шею. Сразу почувствовав себя лучше, - головная боль поутихла, в голове заметно прояснилось, - Савмак ощутил, что его переполненный мочевой пузырь вот-вот лопнет. Поспешно обойдя шатёр, он наткнулся на саврасого мерина Тирея, за которым стояли на привязи отцовский Серый и, чуть дальше, облитая пунцовым закатным светом молодая кобылка - его награда за выигранную сегодня скачку.

– А где Ворон?
– встревожено обернулся Савмак к следовавшему за ним Каниту.

– Отец отправил его с Ашвином на пастбище, - поспешил успокоить брата Канит.

– А-а... Ну ладно.

Опершись левой рукой на круп саврасого, Савмак торопливо выпростал из штанов разбухший конец и с наслаждением пустил под коня мощную струю. Облегчившись, он почувствовал себя и вовсе хорошо.

– Отец велел, чтоб ты взял Серого, а то в таком состоянии ты на своей необъезженной кобылке долго не продержишься, - сказал меж тем Канит и опять ехидно захихикал.

– Я лучше пешком пройдусь. Тут недалеко.

– Куда недалеко? Царь вечером уехал во дворец.

Канит отвязал Серого, и Савмак повёл его ко входу в шатёр, где уже ждал со скилаковым малиновым чепраком в руках Тирей.

– Канит, братишка, принеси мой кафтан, пояс и башлык, - попросил Савмак.

– Пояс с оружием можешь не брать, - прогудел с коня Тинкас.

Накинув через голову зазвеневший чешуёй кафтан и натянув на самые брови башлык, Савмак тяжело взгромоздился на оседланного Тиреем отцовского мерина.

Попрощавшись со Скилаком и Октамасадом (зачем Савмак вызван на ночь глядя во дворец, он им не сказал, отговорившись незнанием), Тинкас тронул коня шагом между шатрами по кратчайшему пути к дороге. За ним, свесив тяжёлую голову на грудь, хвост в хвост тащился Савмак, теряясь в догадках, зачем он вдруг понадобился Палаку.

Запертые с заходом солнца ворота города и цитадели незамедлительно открылись перед ними на окрик Тинкаса: "По повелению Палака!"

Прогулка верхом окончательно привела Савмака в чувство. В Неаполе он уже бывал и раньше, навещая с отцом Ториксака, а вот за Золотыми воротами Царского города оказался впервые и с интересом осматривался, насколько позволяли сгустившиеся сумерки.

Миновав широкий проезд между тянувшимися по обе стороны одноэтажными хозяйственными строениями, Тинкас повернул направо и, объехав дворец, остановил коня возле поварни.

– Ну, слазь, приехали!.. Иди пока, попарься в баньке, - указал он с чуть заметной улыбкой в сторону притулившегося под крепостной стеной шатра.
– Дальше о тебе и коне позаботятся царские слуги... Ну, бывай, красавчик!

Хлопнув на прощанье легонько Савмака пятернёй по спине, Тинкас порысил обратно и скрылся за углом примыкающего к поварне строения.

Спрыгнув на землю, Савмак привязал Серого к шатру и вошёл внутрь. В неярком свете маленькой глиняной плошки он увидел в центре шатра низкую конусовидную войлочную палатку с откинутым вбок входным пологом, возле которой, свесив щекастую голову в рыжем лисьем треухе на выпуклую грудь, дремала, сидя на подушке, толстая баба с большим круглым животом. Услышав шорох входного полога, баба приоткрыла веки, подняла голову, взглянула на испуганно застывшего у порога юношу и, зевнув во весь огромный желтозубый рот, скомандовала гнусавым мужским голосом: