помощью раскаленного добела луча силы, но у меня, правда, не было никаких раскаленных

добела лучей. У меня не было стрел. Даже голос уже сел. Против Нерона и его двухметровых

телохранителей я мог воспользоваться только бразильским носовым платком, связкой амброзии

и китайскими колокольчиками из латуни.

— Тебе нужен я, – сказал я. – Освободи этих полубогов. Дай им уйти вместе с Мэг. Они не

сделали тебе ничего плохого.

Нерон рассмеялся.

— Я буду рад дать им уйти, когда мы придем к соглашению. А что касается Мэг... – Он

улыбнулся ей. – Как ты, дорогуша?

Мэг ничего не ответила. Ее лицо было таким же серым и суровым, как и у бога-гейзера. Персик у

ее ног рычал и шуршал своими крыльями-листьями.

Один из телохранителей Нерона прошептал ему что-то на ухо.

Император кивнул:

— Скоро.

Он снова обратил внимание на меня:

— Где же мои манеры? Позволь мне представить мою правую руку, Виниция, и левую руку,

Гария.

Телохранители указали друг на друга.

— Ах, прошу прощения, – исправился Нерон. – Мою правую руку, Гария, и левую руку,

Виниция. Это римские версии их батавских ( прим.: батавы - древнегерманское племя,

покоренное римлянами и считавшееся преданным союзником Рима) имен, которые я не могу

произнести. Обычно я зову их просто Винс и Гэри. Скажите "привет", мальчики.

Винс и Гэри сердито смотрели на меня.

— У них тату в виде змеев, – заметил я, – как у тех уличных разбойников, которых ты послал,

чтобы напасть на меня.

Нерон пожал плечами:

— У меня много слуг. Кейд и Майки – просто пешки. Их единственным заданием было слегка

тебя потрепать, поприветствовать в моем городе.

— Твоем городе, – очень похоже на Нерона: присваивать себе крупные города, который

очевидно принадлежали мне. – А эти два джентльмена... это правда древние германцы? Как?

Нерон издал какой-то ехидный лающий звук. Я уже и забыл, насколько ненавидел этот смех.

— Владыка Аполлон, я тебя умоляю, – сказал он. – Даже до того, как Гея захватила Врата

Смерти, души постоянно сбегали из Эреба ( прим.: место в подземном мире, куда души попадали

сразу после смерти; иногда так называли Тартар). Для такого бога-императора, как я, было

довольно легко призвать моих последователей.

— Бог-император? – взревел я. – Скорее помешанный экс-император.

Нерон выгнул брови:

— Что делало тебя богом, Аполлон... когда ты им был? Разве не сила твоего имени,

покровительство над теми, кто верил в тебя? Я ничем от тебя не отличаюсь, – он взглянул влево.

– Винс, упади на свое копье, пожалуйста.

Даже не задумываясь, Винс поставил копье на землю, направив его конец на свою грудную

клетку.

— Прекрати, – сказал Нерон. – Я передумал.

Винс не предал ожиданий. В общем-то, на приказ он отреагировал с едва заметным

разочарованием. Он снова поставил копье рядом с собой. Нерон ухмыльнулся мне:

— Видишь? Я владею силой жизни и смерти своих почитателей, как и любой бог.

Я чувствовал себя так, будто проглотил личинку гусеницы в капсуле.

— Германцы всегда были безумны, как и ты.

Нерон прижал руку к груди.

— Ты меня ранил! Мои друзья-варвары – верные представители династии Юлиев-Клавдиев!

( прим.: первая императорская династия Древнего Рима) И, конечно же, мы все происходим от

тебя, владыка Аполлон.

Мне не нужно было этого напоминать. Я так гордился моим сыном, первым Октавианом, позже

названным Августом Цезарем. После его смерти его потомки стали очень высокомерными и

изменчивыми (за что я винил их смертную ДНК; эти качества они точно не могли перенять от

меня). Нерон был последним из династии Юлиев-Клавдиев. Я даже слезу не пустил, когда он

умер. И вот теперь он стоит передо мной, нелепый и не имеющий подбородка. ( прим.: игра слов;

ранее Аполлон упоминал про то, что у Нерона слабо выражен подбородок, а здесь он использует

слово 'chinless', которое, кроме этого, обозначает "бесхарактерный", "слабовольный" ).