–Это площадь уважаемого…– Цибуля что-то пробулькал, видимо он назвал по имени своего уважаемого земляка.

–И чем же он знаменит?– Поинтересовался Отец, во все глаза глядя на достопримечательности.

–Он изобрел колесо.– С гордостью в голосе произнес Цибуля, будто это он сам надоумил уважаемого … изобрести его.

–А это проспект уважаемого …, он придумал дифференциальное уравнение. А вот проспект уважаемого …, который определил понятие корпускулярно-волнового дуализма. А вон, видишь?– Цибуля ткнул крылом куда то вдаль.

Отец присмотрелся и увидел огромную статую, возвышавшуюся метров на пять на своем постаменте. Сделанная из бронзы, она должна была на солнце так сверкать, что в день не менее десяти жирных пингвинов должны были слепнуть. Гордый взгляд обращенный в небо, свидетельствовал о неизмеримом чванстве своего обладателя. Он был настолько жирным, что казалось, статуя вот-вот покатится на бок.

–И чем же он знаменит? Вероятно у уважаемого Прых-прых-прыха был самый грандиозный аппетит.– С участием спросил Отец.

–Уважаемый … придумал теорию относительности.– Произнес Цибуля так, словно декламировал гимн своей земли.

–Они что же у вас, все уважаемые?– Удивился Отец, представив, как на Земле это бы звучало: «Площадь уважаемых павших революционеров» или «улица уважаемого Гагарина», или еще хуже «проспект уважаемого Ленина».

–Конечно. Это– великие цватпахи, подарившие планете знания.– Заявил с пафосом Цибуля.

–А поэтов, художников, там кулинаров или трактористов у вас нет?– Продолжал издеваться Отец.

–Как же нет, только зачем такими именами называть проспекты?

–Слушай, а моим именем тоже что-нибудь назовут, коль такая тема пошла?– Отец заерзал на месте от возбуждения.

–Может статься, что и назовут. Только я буду против этого.– Огрызнулся Цибуля.

–Это еще почему?

–Так это же не ты сам все придумал. Зачем же тебя увековечивать? Представь, что тебе дадут признание за книгу, если ты просто курьер, просто ее принес. Не справедливо.

–А как насчет гиперпространственного перехода? Или тут я тоже– курьер,– разозлился Отец.

–Так идея была уважаемого …, а ты просто немного подытожил его работу.– Скупо ответил Цибуля.

–А что, его именем уже что-то названо?– Спросил Отец. Цибуля кивнул.– И что же именно?

–Парк имени уважаемого …– Пожал плечами Цибуля, будто хотел этим сказать: кто этого не знает.

–Я имел в виду другое. Что он еще изобрел?

–Много чего, но парк в его честь назвали за открытие предела уважаемого …

–Что за предел?

–Он объяснял образование черных дыр. Его закон гласит, что если масса холодной звезды в полтора раза больше нашего солнца, она не может противостоять собственной гравитации. Я посмотрел в твоих данных, такой закон у вас называется пределом Чандрасекара-Ландау.

–Здорово. Рядом с вами, кстати, есть черная дыра. Лет восемнадцать солнечных отсюда. Так что держитесь. Если она разойдется– вам мало не покажется.– Съязвил Отец.

–Я знаю.– Тихо сказал Цибуля.– Только ее опасаться, все равно, что бояться огня. Смысл? Она стабильная.

–Это я так к слову. Не хотел бы я попасть за горизонт событий.– Сказал Отец.

–А кто тебя заставляет? Никто не хотел бы. Там еще на подлете к ней тебя в лепешку раздавит. Так что сам горизонт событий ты не увидишь по-любому. Оттуда даже солнечный свет выйти не может.

–В общем, если ты не в курсе, я туда и не собираюсь. Она, кстати, стоит в стороне от моего основного пути. Так что если вы не подсудобите, то мне не посчастливится увидеть ее.

–Это уж как ты просить будешь,– заскрипел Цибуля и свернул в сторону от основной магистрали.

Здания стали менее широкими, парки значительно уменьшились в размерах, а затем и исчезли вовсе. Машина летела над неширокой дорожкой вдоль технических сооружений и подсобных бараков, окруженных заборами и колючей проволокой. Стали чаще появляться предупредительные таблички с изображением пингвина, жирно перечеркнутого красным крестом. Не ходи, убьет. Вскоре машина подлетела к ангару и остановилась. Цибуля выключил двигатель и антигравитационную платформу, машина мягко опустилась на хвою.

Войдя в ангар, Отец был оглушен громкими звуками штамповочных прессов и треском конвейера. Странника ослепили искры сварочных работ и яркое освещение. В воздухе пахло, словно в сталелитейном цехе гарью и терпкими машинными маслами. Бездушные роботы осуществляли непрерывное производство, что-то штампуя, сваривая, паяя, скручивая и что-то еще.

–Нам туда,– сказал Цибуля и указал на едва видневшийся проход между движущимися машинами.

Производство было автоматическое, нигде не было видно снующих разнорабочих и инженеров по наладке и обслуживанию аппаратуры. Цибуля и Отец осторожно следовали вдоль ряда роботов сварщиков, наладчиков и штамповальных машин, пока не уперлись в узкую едва заметную дверь на фоне серой запачканной гарью и маслом стены.