–Пошли,– кивнул Цибуля, и покатился дальше.

–А что, дороги получше нет? Обязательно нужно было здесь пройти?– Возмутился Отец, следуя за пингвином.

–Можно, только длиннее. Здесь короче будет, не ворчи.– Прокряхтел откуда-то из складок шкуры, усеянной мелкими перьями Цибуля.

Следующий цех разительно отличался от предыдущего. Здесь было все чисто и прибрано. Нигде не было шума и пыли. Если бы не природное отвращение цватпахов к одежде, они бы носили здесь халаты, как это делают их земные коллеги. Тут и там сновали инженеры с инструментом в коротких крыльях, измерительными приборами и наводили последние штрихи в невообразимой установке. На огромных платформах, крепился контроллер гиперпространственного перехода, ожидая своей очереди очутиться на орбите планеты. Отец обошел машину. Выглядела установка грандиозно. Бока, спрятанные за прочными пластинами неведомого прочного сплава, способные защитить от небольшого метеорита, светились тусклым светом, словно пряча в себе неведомую тайну. В открытых шлюзах видны были монтажные крепления и разъемы, которыми установка будет присоединена к огромному кибернетическому организму на орбите. Инженеры делали свои последние замеры и приготовления. Скоро машина будет доставлена на орбиту. По плану, монтаж ее будет осуществляться пару дней. Еще несколько дней будут тестироваться основные узлы установки, а затем контрольный запуск куска льда, весом в одну тонну. Он отправится в солнечную систему лет на пятьсот назад, чтобы затем много столетий крутиться в космосе вокруг Солнца.

–Шикарно.– Сказал Отец.– Я даже себе и представить не мог, что она выглядит такой огромной.

–Ты, похоже, не видел космический корабль, дорогой.– Сказал Цибуля.

–Ха-ха-ха.– Злобно сказал Отец.– Остряк. Пошли уже, посмотрим на тесты.

За приборными панелями крутились цватпахи, сверяясь с разложенными схемами. В помещение уже располагался голопроектор, который показывал установку с разных сторон. Отец приблизился к изображению и стал вглядываться в нее, будто в собственную душу. На стенах, на полу, на тумбе-столе были аккуратно разложены основные схемы и узлы. На мониторах компьютеров и на планшетках ползли графики, отражавшие некоторые процессы, которые приходилось проверять в процессе сборки.

–Ну, убедился? Все идет своим ходом. Скоро ее отправят на орбиту.– Успокоил Отца Цибуля.

–Доверяй, но проверяй.– Торжественно проговорил Отец.– Когда погрузчик приедет?

–Он уже дня три стоит, там,– Цибуля махнул черным крылом за спину,– на технической позиции.

–Скоро уже начнется погрузка.– Кивнул Цибуля.

Отец соорудил себе кресло из подручного материала, приспособил какой-то контейнер, обложил его тряпицами и утвердился на нем, созерцая оживление, которое возникло без видимой на то команды. Повинуясь коллективному разуму, цватпахи активировали мостовые краны, подвели антигравитационные платформы, закрепили установку. Задняя дверь ангара медленно отползла в сторону, давая проход огромному гусеничному погрузчику. Установку аккуратно установили на транспортную платформу, закрепили ее и укрыли тентом.

Цватпахи не пользовались громкоговорителями и переговорными устройствами, поскольку естественные способности этих удивительных птиц позволяли им общаться без помощи дополнительного оборудования. Средства коммуникации у них были развиты слабо исключительно благодаря упомянутой способности к телепатии. Отец вышел к погрузчику, чтобы самому убедиться в нерушимости установленной на платформе конструкции.

–Вот черти, надо же!– Удивлялся Отец слаженности работы цватпахов.

Некоторое время спустя Отец наблюдал из лаборатории по телесвязи за пуском носителя, который отправил на орбиту драгоценный груз, с помощью которого Отец рассчитывал на счастливый финал этого затянувшегося променада.

Огненные струи вырвались из дюз ракеты– носителя, корабль дрогнул и стремительно вырвался из поля притяжения Цватпы. Несколько секунд и он пропал из видимости сурфисных наблюдательных камер. Далее Отец присоединился к камерам основной установки, которая играла роль и орбитальной станции, за приближением космического транспорта с бесценным грузом на борту.

Монтаж установки начался. Отец изнывал от скуки. Он ходил из угла в угол, не находя себе места. Волнение, которое стало привычным в последнее время, усилилось.

–Цибуля,– однажды спросил Отец.– Мой шлюп готов?

–Чего ты так торопишься. Там, собственно от тебя прока мало будет.– Цибуля кивнул на небо.– Там только мешаться будешь. Сидел бы пока, спирт пил.

–Не могу.– Закачал головой Отец.

–Уж не хворь ли какая приключилась, Атисьсь?– Цибуля потрогал руку Отца, будто проверяя пульс. Этот жест он перенял у Отца, когда тот предлагал Цибуле рыбу и странник отказался.

–Вот пиво варить я не успел вас научить. Но ничего, скоро вы в состав Конфедерации войдете. Туда без пива вас не пустят. Это там– пропуск в цивилизованные миры.

–Алкоголь?– Поинтересовался Цибуля. Отец кивнул.– Какой я проницательный!

–С рыбкой у вас тут все нормально. Насушить ее и с пивом.– Отец зажмурил глаза.

Если все срастется, нужно будет первым делом купить копченой мойвы и литров пятнадцать пива, да с Гуриком, да с Боцманом, думал Отец. Отца стало поколачивать. Стало уже невмоготу. На Плутоне получилось все очень быстро, что Отец и не успел по настоящему испугаться. Он и не думал, что его визит на Плутон окажется таким скоротечным и судьбоносным. Но визит к цватпахам, а особенно последние дни, когда его миссия уже решена, не приносили успокоения. С каждой минутой росла неуверенность и нетерпение, Отцу приходили все чаще мысли бросить все. Дождаться посланников Конфедерации, а они должны объявиться по-любому, или известить их о себе– они примчатся, да вернуться восвояси к своей заводи с сушеными щуками, да ленивым Пиначетом. Может и с Рыжей образуется. Кто его знает?

Рыжая, родная, любимая, как ты там без меня? Как малыш? Он, наверное, уже пинается. Наверно уже выставляет маленькие пятки, чтобы мама могла их погладить. Наверное, он уже выгибает свою спинку, что можно его поласкать, поглаживая и приговаривая: «Маленький милый мальчик, скоро, очень скоро мы сможем с тобой встретиться. Скоро можно будет тебя обнять и поцеловать». Уже сейчас можно его погладить по головке, почесать спинку и ощутить силу твоих еще маленьких ножек. Можно просто прислониться щекой к тебе и шептать что-нибудь ласковое. Ты все услышишь. Ты все поймешь. Любовь понимаешь задолго до рождения, задолго до того, как ты познакомишься с ласковыми мамиными руками и солнышком, игривым ветерком и пряными травами на утренней зорьке. Ты еще ничего не видишь, но ты знаешь, что тебя любят и ждут. Наверное, становится тепло, спокойно и хорошо. Мы уже не помним, как это все было, но ты чувствуешь любовь сейчас, и это главное. Маленький мальчик, спи спокойно, ни о чем не тревожься, придет время и тебе станет неуютно в этом мире, все через это проходят. Пусть тебя еще не скоро коснется разочарование, спи и набирайся сил, маленький малыш. Можно лежать с тобой рядом и разделить твои мечты, можно с тобой думать о маме, какая она прекрасная, какая она умная и чудесная. У тебя самая лучшая мама на свете. Она заботится о тебе и любит, хоть и ни разу тебя не видела. Скоро мы с тобой познакомимся, скоро мы с тобой будем улыбаться наступающему дню, скоро мы закружимся в лихом танце среди ночи, чтобы найти сон. Скоро вместе будем петь песни, что небеса содрогнутся и майский гром покажется лишь треском. Все это будет. А пока спи и набирайся сил. У тебя все впереди. У тебя будут первые шаги, первые шишки и первые друзья. Будут игрушки и ползунки. А пока пусть тебе будет тепло и скучно. Если тебе взгрустнется, протяни ножку и мы с тобой поздороваемся, мы пожелаем тебе доброго утра и долго будем с тобой разговаривать, называя тебя ласковыми именами. Мы пощекочем тебе пятки, и всем будет весело. Потом мы поцелуем тебя в головку, в которой уже сейчас живет любовь. Мы обогреем тебя своим дыханием и тебе станет снова спокойно и ты заснешь. Мы тебя подождем. Расти и не торопись. Наша любовь вечна. Мы всегда будем тебя любить, что бы ни случилось. Ты всегда останешься нашим маленьким сыночком даже тогда, когда твои внуки будут шептать такие же ласковые слова, которые мы говорим тебе сейчас. Ты всегда будешь желанной крошкой, родной кровиночкой.