Али поблагодарил раиса и спрятал оружие под одеждой.

Крепость Бджни

После бракосочетания султан отправился во второй набег на Грузию. Однако прежде чем начать поход на Тифлис, Джалал встретился с Аваком, сыном командующего грузинскими войсками Иванэ Махаргдзели. Встреча произошла в крепости Бджни. Инициатива исходила от султана. В беседе он сказал следующее: «Я не пришел грабить Грузию, а пришел с миром. Но вы почему-то быстро вооружились и настроились против меня, и мира не стало. Ты один из главных вазиров грузинского двора. Послушай, что я скажу. Я сын великого владыки. Но судьба отвернулась от дома хорезмшахов. Везде я был побежден Чингиз-ханом. Я оставил свою страну и сейчас собираю силы для борьбы с ним. Я слышал о мощи вашей страны, о смелости грузин. А сейчас я хочу, чтобы мы соединились и вместе боролись против врага. Я слышал, что ваш царь – женщина. Сделайте меня ее мужем и царем над вами, и мы вместе будем побеждать врага. Если вы так не поступите, то ваше государство будет разгромлено, а если даже я уйду, то татары уже здесь. Вы не сможете им противостоять и не имеете сил для борьбы с ними. Пошли гонца к царице и сообщи ей о моем предложении, ибо я не хочу разгрома грузин».

Авак послал гонца к Русудане, но та отвергла предложение султана, и тогда он двинул свои войска вглубь Грузии. По дороге, когда он достиг берега Куры, был перехвачен лазутчик с письмами Шалвы Ахалцихели, иберского князя, которого султан помиловал во время сражения в Гарни и оказал ему почет, надеясь, что тот окажет содействие в завоевании Грузии. В письмах Шалва предупреждал грузинских князей о походе султана. Идя походом на Тифлис, султан спросил у него – какая дорога лучше – Карская или через долину Маркаб. Он ответил, что Карская дорога проходит по укрепленным местам и лучше идти черед перевал, где хорезмийцев ждала засада. А сам поспешил сообщить об этом в Тифлис. Шалва был допрошен и разорван на берегу Куры на две части.

Грузинские войска, усиленные отрядами аланов, лакзов и кипчаков выступили навстречу хорезмийцам. Султан Джалал в нескольких сражениях разбил их. Царица Русудана вместе со своим двором, перебралась в Кутаис, оставив в Тифлисе большой гарнизон. Битва за город шла с переменным успехом но в одном из сражений грузины не смогли сдержать натиск, и хорезмийцы прорвались в город, учинив в городе погром. Гарнизон отступил и укрылся в цитадели, которую отделяла от города река, и сжег мост через нее. В течении одного дня султан переправился через реку, окружил крепость и стал готовить осадные орудия. Но в это время из крепости вышел парламентер с просьбой о пощаде. Султан ответил согласием, и крепость сдалась. После этого хорезмийские отряды в течении трех месяцев совершали набеги по стране, пока совершенно не опустошили ее.

Из письма принцессы Малики-Хатун хорезмшаху.

Возлюбленный мой султан! Я долго не могла подобрать слова для обращения, и эти три слова показались мне единственно верными. Один ты из мусульманских владык достоин этого титула. До меня дошли известия о славной твоей победе над неверными гюрджи [73] . Это возмездие постигло их за многие годы страданий, которые они причинили Азербайджану. Воистину солнце победы взошло над моей страной. Не проходит и часа без того, чтобы я не думала о тебе. Как скоро ты оставил меня. Сердце мое разрывается от любовной тоски. Я не сплю ночами, мои руки все время ищут тебя на ложе. Я смотрю на ночное небо, полное звезд, и понимаю, что только они достойны тебя. Возвращайся же скорее, как только обелишь свое лицо победой над неверными.

Мой султан, меня беспокоит некоторая неопределенность моего положения. Ты подарил мне города Хой, Салмас и Урмию с их округами. Но твой везирь Шараф ал-Мулк заявил, что доходы с них все равно принадлежат казне, и требует, чтобы я отдавала их ему. Еще он требует, чтобы я подчинялась его приказам, так как он управляет имуществом султана. Мне было странно слышать о том, что я – жена султана отношусь к категории имущества. Знаешь ли ты об этом, одобряешь ли его действия, или это его самовольство? Мне казалось, что землями, которые ты подарил мне в качестве приданного, я вправе распоряжаться по своему усмотрению, равно и доходами с них. Ведь я принцесса, твоя жена, у меня двор, челядь, которые требуют денег на содержание, если это делается без твоего ведома, урезонь Шараф ал-Мулка. А если ты знаешь об этом, позволь мне пользоваться доходами, не ограничивай меня в средствах. Я не привыкла к этому. Ведь я принцесса. Шараф ал-Мулк заявил, что эти земли икта и облагаются налогом. Неужели жены султана платят налог своему мужу деньгами, а не собственным телом? Я бы предпочла второе. Я с нетерпением жду твоего возвращения.

Из письма и.о. вазира Шараф ал-Мулка, хорезшаху, султану Джалал ад-Дину Манкбурны.

Ничтожнейший из рабов целует землю и сообщает высочайшему престолу, что он доставил для кухни, пекарни и конюшни следующее: из дозволенных овец тысячу голов, пшеницы тысячу маккук [74] и ячменя тысячу маккук. Великий султан, падишах ислама, ваш слуга шлет вам заверения в своей преданности и пожелания в успехе, в священной войне против неверных гюрджи. Я как пес, оставленный на хозяйстве, сторожу ваши земли и имущество. Неустанно собираю налоги и пополняю казну султана. Однако есть и тревожные, плохие известия. Местные правители – Шамс ад-Дин Туграи и его племянник – Низам ад-Дин, которых вы великодушно оставили на своих постах, вероломно нарушили свои обязательство, вместо благодарности к дому хорезмшахов, они замыслили предательство и готовят заговор, чтобы свергнуть вас и самим править Азербайджаном. Я узнал об этом после неудавшегося покушения на меня. Аллах хранил меня, убийцы были схвачены и под пыткой признались, поведали о подлых замыслах Туграи. Зная о том, что вы заняты войной с врагами Азербайджана, они готовили удар в спину. Ваше благополучие под угрозой. Ситуация требует немедленных действий. Прошу наделить меня полномочиями, чтобы я мог арестовать заговорщиков и предать их смерти.

Табриз.

Али сидел под навесом в крохотной закусочной недалеко от городской канцелярии во время обеденного перерыва и доедал свое жаркое – говядину, тушеную с баклажанами, алычой и луком, досадуя на то, что порция мала.

Цены в Табризе после завоевания его хорезмийцами, взлетели до небес.

Питаться в подобных заведениях было слишком накладно для катиба, который не брал взяток. Все его жалование уходило на еду. Но другого выхода не было, обедать дома он не мог из-за его отсутствия, а взятки не брал из-за особенностей характера. Вдруг поднялся невообразимый шум, люди, неторопливо прохаживающиеся по улице, стали разбегаться в стороны. Затем послышался топот копыт, и мимо промчалась кавалькада, состоящая из двух десятков всадников хорезмийцев. За ними бежала ватага ребятишек со свистом и издевательским улюлюканием. Ребятня была единственным сословием Тебриза, не признававшим власть завоевателей. С места, где находился Али, был виден парадный вход канцелярии. Али с растущей тревогой увидел, как отряд остановился у канцелярии, большинство спешились и, торопясь, вбежали внутрь. Несколько хорезмийцев осталось у дверей. Али, не доев, расплатился и быстро пошел к ним. Происходило что-то очень серьезное.

– Куда? – окриком остановил его висакчи – баши.

– Я здесь работаю, – сказал Али.

– Сегодня работы не будет, – оскалился хорезмиец, – Тебе повезло, иди отдыхай.

– А что такое? Что случилось? – спросил Али.

– Порядок наводим, давай-давай, иди отсюда.

Али отступил назад, пытаясь разглядеть что происходит внутри помещения.

Вдруг он увидел, как из здания, через боковой вход выскочил один из писцов и пустился наутек. Али догнал его и схватил за руку, напугав беднягу до смерти.