Шрифт:
Annotation
В книге американского писателя глубокий драматизм событий сочетается с глубинным раскрытием сил, заложенных внутри американского общества, небольших ростков протеста и гнева против расизма.
Эрскин Колдуэлл
Дженни
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
Ближе к дому
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
ЭРСКИН КОЛДУЭЛЛ И ЕГО НОВЫЕ КНИГИ
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
Эрскин Колдуэлл
Дженни
Ближе к дому
Дженни
1
Сумерки были словно забыты при быстрой смене времен года в этот октябрьский день — так стремительно наступила темнота, приведя за собой ночь. Стояла та пора, когда кроткое лето, если оно слишком затянулось, всегда бывает побеждено жестокой силой зимы.
В середине утра ледяной ветер с Пидмонта на севере промчался над пожелтевшими холмами, неистово бушуя под низко нависшими темными тучами и неся первые зимние холода городу Сэллисоу, окрестным полям и пастбищам в низинах. После полудня буря прошла, оставив безветрие в морозном воздухе под хмурым небом. И теперь, когда серый дневной свет быстро сменялся тьмой, высокий деревянный дом в два этажа слабо потрескивал от ночного холода, начинавшего схватывать бревна. Когда же наступит утро, желтые и красные хризантемы завянут и поникнут, побитые морозом зеленые листья начнут опадать с виноградных лоз, так буйно обвивавших летом беседку на заднем дворе.
Дженни Ройстер наклонилась вперед, сидя на стуле, и, все так же зорко глядя в окно на опустевшую улицу, прибавила огня в газовой печке. Потом она откинулась на спинку стула, греясь в уютном тепле газовой печки, и сложила руки на животе. Потом передвинула руки кверху, поддерживая тяжелую грудь.
Еще несколько минут, шевеля губами от одолевавших ее мыслей, Дженни тревожно ждала первого появления судьи Майло Рэйни в меркнущем свете. Она надеялась, что он появится раньше, чем на дворе стемнеет совсем, — ей хотелось заметить его вовремя, чтобы отпереть парадную дверь, как только он взойдет на крыльцо.
По Морнингсайд-стрит промчался автомобиль, и его фары на мгновение осветили густые кроны черных дубов перед домом, потом машина быстро скрылась из виду, и на улице стало еще темнее.
Неожиданно возникнув из ночного мрака, кто-то быстро подходил к дому.
Уверенная, что она узнала прямую фигуру судьи Рэйни, Дженни в одно мгновение вскочила на ноги и, легко неся свое полное тело, побежала в прихожую, включая по дороге свет. Она едва успела мимоходом посмотреться в зеркало и поправить взбитые каштановые волосы, прежде чем судья подошел к парадной двери.
Судья Рэйни, топая ногами, чтобы прогнать озноб, и согревая теплым дыханием сложенные руки, вошел в прихожую, не говоря ни слова. По характеру он был сдержан и на словах и на деле, и в силу этой его сдержанности редко кто видел, чтобы он вел себя экспансивно или неосмотрительно. Повесив шляпу и сняв пальто, он повернулся к Дженни с улыбкой на изрезанном морщинами лице.
— На одно я всегда могу надеяться, Дженни, приходя в ваш дом, — сказал он вместо приветствия, улыбаясь ей. — А исполнение надежд всегда не менее приятно, чем ожидание.
— Что же это такое, Майло? — спросила Дженни. — Я не всегда понимаю, что вы хотите сказать, но мне нравится, как вы говорите.
— Вы всегда встречаете меня на пороге, Дженни. За все годы, что мы с вами знакомы, мне ни разу не приходилось стоять на крыльце и барабанить в дверь, как простому смертному. Вы всегда даете мне почувствовать, что я пользуюсь особыми привилегиями.
Дженни взяла у него пальто и повесила на вешалку под шляпой.
— Просто у меня такая манера оказывать вам услуги, Майло, — сказала она. — А мне нравится оказывать вам услуги. Это моя самая большая слабость.