– Митяй?!

– Ну, здравствуй, радость моя, – Митяй продемонстрировал в чарующей улыбке все тридцать два белоснежных зуба. – Куда же ты запропастилась, Глашенька? Мы вот тут с друзьями с ног сбились, по всему городу тебя ищущи.

Глафира более или менее сумела совладать с первоначальным испугом, но ее все еще выдавали нервно подрагивающие алые губы. Она осторожно перевела взгляд с Митяя на двух других мужчин, также расположившихся в экипаже. Ни один из них не был знаком девушке, но по холодным глазам и гордой осанке того, что сидел слева, облаченный в черное длиннополое пальто и низко надвинутую на лоб «восьмиклинку», Глафира догадалась, что перед ней не кто иной, как сам Рекрут. Зажатый в правой руке казанского авторитета «наган» покоился на отставленном колене и смотрел точно в грудь марухи.

Глафира нервно сглотнула. Человек рядом с Рекрутом, выглядевший чуть старше него, смотрел не на нее, а равнодушно в сторону. Лошади, передвигаясь неспешным шагом, цокали копытами по булыжной мостовой.

– А чего меня искать, Митяй? – Глаша попыталась придать голосу как можно больше небрежности. – Али для любовных утех я тебе понадобилась? Так ты бы только свистнул...

– Тебя досвистишься, пожалуй, – прежние добродушные интонации Митяя как рукой сняло. Лицо приобрело грозное и не предвещающее ничего хорошего для марухи выражение. – Ты дуру-то из себя не строй, Глашка! Не хуже меня знаешь, что за интерес у нас к тебе.

Девушка быстро потупилась.

– Дружка своего ищешь?

– Графин мне не дружок, – отрезал Митяй. – Видела его?

– Видела.

– Когда?

– Да он ко мне, почитай, каждый день хаживает. Куда ему теперь податься? На каждой малине засада ваша. Он и сам туда не суется, и меня не пускает. Держит, как на привязи. И зачем ты только свел меня с ним, Митяй?

Теперь девушка говорила быстро и старалась избегать встречаться глазами с мужчинами. Запираться уже не имело смыла. Митяй таких игр не любит. А что касаемо Рекрута, так его Глафира и подавно боялась хуже черта лютого. Бес его знает, что у него на уме? Пальнет сейчас, и делу конец.

– Да не хнычь ты, – Митяй потрепал маруху по плечу. – Я свел, я и разведу.

– Ну конечно! – горько воскликнула Глафира. – Тока Графин, ежели теперь дознается, что мы с тобой разговоры разговаривали, вмиг башку мне открутит. Не погнушается ручки-то замарать.

– Я сказал тебе, не бойся. В обиду не дам, – решительно заявил Митяй и коротко переглянулся с Рекрутом. Тот кивнул. – Где вы с Графином в следующий раз встретиться условились?

– Так место для встреч у нас всегда одно и то же, – Глафира почувствовала себя увереннее. Последние слова Митяя в немалой степени обнадежили девушку. – У Графина домик на Соболевской. Тут недалече. Знаешь, наверное? Вот там он меня и поселил. А сам Графин аккурат часам к шести является. Где он днем шатается, мне неведомо, но ночами...

– Он один приходит? – спросил мужчина, сидящий рядом с Рекрутом.

Казанец меж тем выудил свободной рукой из-под полы пальто серебряные часы на цепочке, откинул крышку и сверился со стрелками на циферблате. До шести было чуть больше часа.

– Как же один? – презрительно фыркнула Глафира. – Один Графин нонче ходить забоится. С ним человека три всегда. Один из них Леший. Они, и когда мы утехам предаемся, в соседней комнате покой старшого оберегают. Как бы чего не вышло.

– Ясно, – Митяй вновь обменялся многозначительным взглядом с Рекрутом, а затем крикнул сидящему на козлах извозчику. – Давай, Игнат, гони на Соболевскую. Дорогу-то к домику покажешь?

Глафира молча кивнула. А что еще ей оставалось делать?

Лошади резво перешли на рысь, а затем под ударами хлыста и вовсе сорвались в галоп. За весь путь до Соболевской мужчины более ни о чем не заговаривали с марухой. Она лишь объясняла, где и когда следует повернуть. Возница исправно следовал ее указаниям...

Остановились у заснеженного палисадника. Окна небольшого одноэтажного домика были погашены. В полной тьме с трудом просматривался и силуэт хозяйственной пристройки, отделенной от основного строения небольшим простеночком.

Митяй спрыгнул с подножки и подал Глафире руку в белой перчатке. Она спустилась следом за ним и первой двинулась к калитке. Отперла замок небольшим ключиком. Митяй посмотрел себе под ноги. Следов на снегу не было, значит, Графин еще не появлялся.

– Серый, – Митяй обернулся к подельнику. – Сделай так, чтобы тут остались только Глашкины следы. Спугнем, не ровен час.

Затем вместе с девушкой он направился к дому. Рекрут шел чуть позади них, слегка опустив голову и держа руки в карманах пальто. Глафира впустила мужчин в дом. Настенный часы пробили пять раз.

– Будем ждать.

Рекрут расстегнул пальто и сел на диван. Пружины заунывно скрипнули под весом его тела. Как и чуть раньше в пролетке, жиган положил оружие себе на колено. Направил его дулом на вход.

– Ты сядь туда, – распорядился Митяй, обращаясь к марухе и указывая на сиротливо притулившийся в дальнем углу помещения низенький стульчик.

Девушка беспрекословно подчинилась.

Сам Митяй расположился в кресле слева. Снял шляпу и пристроил ее на подлокотнике.

Минут через пять вернулся третий мужчина. Стянув с головы треух, продемонстрировал Глафире курчавые белокурые волосы, топорщившиеся за ушами. Он прошелся по комнате, поправил висевшие на окнах занавески и разместился на диване рядом с Рекрутом. Казанский авторитет неторопливо раскурил папиросу. Потухшую спичку не глядя бросил себе под ноги.