Шрифт:
– Не только! Скорее из-за полотна Рубенса.
– Что? – удивленно переспросила Лена.
– После нашего с тобой танца у меня из дома украли полотно Рубенса «Снятие Христа с креста».
– Но я здесь ни при чем... – попыталась возразить Лена.
– Ты, возможно, здесь и ни при чем, – Мелихов усмехнулся. – Я не спорю. Зачем тебе полотно? Но ключи, которые ты украла у меня во время танца!..
– Что? – вновь воскликнула Епифанова. Испугавшись своего голоса, она опустила взгляд. – Но я не крала у вас ключи! Честное слово!
– Нет-нет! Конечно, нет! Но кто же их тогда украл? – Мелихов смотрел на нее в упор.
– Я не знаю. Понятия не имею... – Помолчав немного, Лена добавила: – Я не крала у вас ключи. Я... я украла у вас портсигар. Простите меня, пожалуйста. Уверяю вас. Это все только ради... ну, адреналина, что ли! Ради интереса. Извините меня...
– Не понимаю... – невозмутимо произнес Мелихов.
– Просто вы... Вы же – очень известный человек. Вы – знаменитый... А мы... ну... – Лена замялась, не зная, как лучше объяснить режиссеру произошедший казус. – Мы, то есть несколько ребят, мы образовали, ну... клуб, что ли. Да, клуб! Понимаете, мы собираем тотемы...
– Тотемы? – не скрывая удивления, переспросил Петр Павлович.
– Да. То есть вещицы, которые принадлежат известным личностям.
– Известным личностям? И много у тебя таких вещиц, принадлежащих известным личностям?
– У меня их нет вообще! Я их отдаю... – Епифанова осеклась. – Я их отдаю друзьям. Честное слово! У меня сейчас даже нет вашего портсигара. Но я его вам верну... Клянусь! Только отпустите.
– Отпустим, конечно! Только попозже, – жестко сказал Мелихов. Легкая улыбка сошла с его лица. – Портсигар я тебе дарю, девочка. Можешь его не возвращать. А вот картину, милая моя, я тебе простить не могу!
– Но...
– Тихо! – Мелихов поднял перед собой ладонь так, чтобы это было видно девушке. – Тихо! Ты должна будешь вернуть мне картину!
– Но я не...
– Ты знаешь, сколько стоит это полотно?
Лена отрицательно помотала головой:
– Нет.
– Так вот! Это полотно стоит семь миллионов долларов.
– Не может быть! – воскликнула Епифанова.
Мелихов отвернулся от нее и продолжал:
– Ты знаешь, что я – человек состоятельный? – спросил она.
– Да, – робко произнесла Лена.
– Ты веришь, что у меня могли быть дома произведения высокого искусства?
– Да, – вновь подтвердила она.
– Так вот, я даю тебе неделю на то, чтобы ты вернула мне мое полотно.
– Нет...
– Да! Как тебя зовут? – спросил Мелихов.
Он вновь повернулся к девушке.
– Лена, – виновато ответила девушка.
– Лена? Отлично! Так вот, Лена... Ты не будешь отрицать, что вызвала меня на танец, чтобы украсть портсигар?
– Нет, не буду! Я действительно вызвала вас на танец из-за того, что мне нужен был ваш портсигар.
Мелихов улыбнулся.
– Хотя ты и неплохо танцуешь... Картину тебе вернуть придется. Тогда, во время танца, ты кинула на пол мой пиджак. Выключили свет. И в это время из кармана пиджака украли портсигар. Но затем кто-то вытащил и мои ключи.
– Этого не может быть, – неуверенно проговорила Епифанова. – Этого просто не может быть!
– Но это так. Я тебе больше скажу. Кто руководит вашим клубом?
Лена промолчала.
– Кто? Не Тимофей Арканов случайно? – Мелихов прищурился.
– Да...
– Так вот, Лена, тебя подставили. Никому не нужен был мой портсигар...
Епифанова в ужасе закрыла ладонью рот.
– Все это делалось ради одной вещи. Ради полотна!
Мелихов отвернулся и спустя несколько минут заговорил снова:
– Ты видела этих крепких мальчиков?
Епифанова только кивнула.
– Так вот. Эти мальчики, при необходимости, могут вступиться за людей, с которыми поступили несправедливо... Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – обреченно ответила Лена.
– На все у тебя неделя.
– Но...
– Неделя! – жестко повторил Мелихов, а затем обратился к кавказцу: – Помоги даме выйти из машины.
Толстогубый вылез из автомобиля. Лена медленно поползла по сиденью за ним.
– До свидания, – бросил ей вслед Мелихов.
– До свидания, – автоматически откликнулась девушка.
Кавказец загрузился обратно в «Мерседес». Автомобиль сорвался с места и через несколько секунд скрылся за ближайшим поворотом.
– Ну уж нет! – На глазах у Епифановой выступили слезы отчаяния. – Я это так не оставлю!