Все планы, строившиеся до потери «Атлантик Конвейера» с его тяжелыми транспортными вертолетами «Чинук», полностью потеряли актуальность. Перспективой для 3-й бригады коммандос оставался длинный марш пешим порядком через Восточный Фолкленд в направлении к грядам возвышенностей, окружавших Порт-Стэнли. 45-й отряд коммандос, выступивший из Сан-Карлоса вместе с 3-м батальоном Парашютного полка 27 мая, упорно продвигался через холмы, бесчисленные ручьи и болотца по направлению к поселку Даглас. В 10 часов вечера того дня морские пехотинцы «повалились спать от усталости» после того, как покрыли более 13 миль (20,9 км) по отвратительной местности, при этом потери от вывихнутых лодыжек, растяжения жил и тому подобных случаев составили пятнадцать человек. Утром, когда после ночи на холмах под леденящим дождем промокшие бойцы приготовились продолжить движение, подполковник Уайтхед твердо намеревался к началу следующей ночи достигнуть какого-нибудь укрытия. Десантники оставили огромные рюкзаки и зашагали в боевом порядке, но отнюдь не налегке, а тяжело нагруженные оружием и боеприпасами. Возможно, самым ободряющим открытием, сделанным в процессе марша, стали продемонстрированные гусеничными машинами «Вольво» 202 — или «BV», как их все называли, — способности поразительно успешно преодолевать трудную местность. На каждый отряд их насчитывалась всего горстка, однако и тех хватало для транспортировки тяжелого оружия, основного снаряжения связи и отбившихся и отставших от своих формирований военнослужащих. Аналогичным образом показали себя и боевые разведывательные машины «Скорпион» и «Симитар», отправленные вместе с двумя пехотными подразделениями. С тех пор легкие танки покрывали поразительные расстояния, катаясь туда-сюда по острову и появляясь в расположении того или иного батальона, когда в них возникала потребность.

Бойцы шли в длинных колоннах, в 10 ярдах (9,1 м) друг от друга, а потому отряд коммандос растягивался по Восточному Фолкленду на 3 мили (4,8 км). Даже если в течение ночи удавалось высушить обувь, она вновь промокала утром через считанные минуты, когда солдаты шлепали в темноте через очередное болотце, преодолевали ручей или просто шагали под проливным дождем. Брезентовые лямки выкладки становились жестче ~~ сильнее давили на плечи, спутанные мокрые волосы прилипали к черепам, мучительное напряжение трудных шагов по склонам с гранатами, оружием и пулеметными лентами поперек груди отражалось на лице каждого из воинов уже задолго до наступления вечера. В разговоре они по большей части использовали незатейливые слова и выражения вроде е…й дождь, е…е «вертушки», летавшие где-то там и не спешившие сюда, е…е «арджи» [445] и е…е Фолкленды.

Голым холмам не хватало богатства дикой природы, так украшающей нагорья Шотландии. Попадались гуси, иногда овцы или стада крупного рогатого скота, пугавшиеся звуков вертолетов и обращавшиеся в бегство. Иногда доводилось увидеть чарующие красотой реки, где, как говорили, водился лучший лосось в мире, — один молодой парашютист как-то утром руками поймал пятикилограммовую рыбину. Иногда просматривалось пустое далекое и приятное глазу побережье. Каждый ручей и холм носил какое-нибудь сугубо местное название — Долина Индейцев, Конский Выгул, Пещерка на Полпути, Холм Почтовый Ящик [446] . В глубине сердец бойцы испытывали огромную гордость от того, что вряд ли другие пехотинцы в мире смогли бы столько самоотверженно делать свою работу в таких условиях. Однако холод, длинные ледяные ночи, борьба с собой, чтобы заставить тело двигаться дальше после «600 секунд отдыха» каждый час, — ничего не добавляло счастья. Каждый день унтер-офицеры считали себя обязанными подгонять бойцов все сильнее, стремясь побороть в некоторых тягу плюнуть на все и остаться на месте, когда другие идут. Все больше десантников не чувствовали себя в состоянии терпеть вздувшиеся мозоли, растянутые жилы и вывихнутые лодыжки, «хотя это всего лишь плоть», как лаконично заключил полковой старший сержант из 45-го отряда коммандос. Самое худшее, — и не похожее на предыдущий опыт, — они даже и понятия не имели, когда все закончится. Пусть теперь всем совершенно очевидно — ждать нападения аргентинцев на марше не приходилось, да и битвы, когда та состоится, они выдержать не могли. В ту пору, однако, такой ясности еще не было.

45-й отряд коммандос достиг маленькой деревушки Даглас, где нашел обрадовавшихся их приходу жителей одних. Группа вражеских солдат отступила оттуда за день до прихода десантников. Уайтхеда тронула необычайная выдержка бойцов — «коммандос выглядели столь впечатляюще, что мое сердце было готово выпрыгнуть из груди от гордости за них». Однако после нескольких суток холода и сырости, проведенных с постоянно промоченными ногами, воинам для приведения себя в порядок потребовались тридцать шесть часов. Утром 30 мая они вновь пустились в путь, сопровождаемые местным тягачом с прицепом, на который погрузили часть тяжелого снаряжения. Вскоре после 8 часов вечера того дня десантники достигли первой цели: спрятавшихся под зелеными крышами домиков селения Тил-Инлет у одноименного узкого залива, или фьорда, врезавшегося глубоко в рельеф суши северо-восточного участка Восточного Фолкленда. 3-й батальон парашютистов, маршировавший из Сан-Карлоса обычно беспощадным темпом, каковым умением так гордится Парашютный полк, успел прибыть туда раньше морских пехотинцев: вступил в поселок ночью 29-го числа и вышел из него с последним светом дня 30-го. Ночью 31 мая, после достойного пера поэта броска, вымотавшего даже отменно тренированных парней Хью Пайка, 3-й парашютный батальон занял Эстансия-Хаус — одинокое скопление строений фермы в пределах видимости нижних склонов горы Кент [447] .

В ту ночь также удалось достичь одного из самых важных успехов войны. Эскадрон «D» 22-го полка САС вел патрулирование на верхних склонах горы Кент с начала мая, а с 27 мая нарастил силы для более широких действий. Спецназовцы повстречали и уничтожили несколько неприятельских дозоров, а теперь доносили, что на вершине противника мало или он вовсе отсутствует. Бригадир Томпсон со своим штабом немедленно принял меры для сбора максимально возможного количества вертолетов с целью переброски значительных по численности британских сил для обеспечения за собой горы, пока аргентинцы не проснулись, не осознали ее важность и не отправили больше войск для обороны. Если господствующие высоты останутся в руках противника, 3-я бригада коммандос окажется беспомощной на холмах перед ними и будет опаснейшим образом уязвимой перед артиллерийским огнем, корректируемым усилиями передовых наблюдателей.

В ночь 30 мая операцию по переброске морских пехотинцев к горе сорвали отчаянно неблагоприятные условия видимости, вынудившие головной «Си Кинг» повернуть и взять курс обратно на Сан-Карлос. Ближе к вечеру во второй половине дня 31 мая вертолеты приняли на борт передовые подразделения роты «K» 42-го отряда коммандос вместе с подполковником Ником Воксом и подполковником Майклом Роузом из САС [448] . Учитывая риск перехвата неприятельской авиацией в начинающихся сумерках, — а лететь приходилось именно тогда, чтобы высадить первую вол-ну до наступления темноты, — лейтенант-коммандер Саймон Торнуилл и лучшие пилоты на машинах с ППНВ отправились в бреющий полет на дистанцию в 40 миль (64,3 км) над территорией Восточного Фолкленда. Они заходили на атаку в неизвестность, в место, безоговорочно отдаленное от любых британских позиций, и на данной стадии казалось совершенно невероятным, что противник не отреагирует на чреватый столь большими бедами вызов собственной безопасности. Два вертолета первой волны шли отчаянно перегруженными.

Когда бойцы забирались на борт, туда прямо на них запихивали минометные мины, ракеты «Блоупайп» и тяжелое снаряжение, при этом все уминалось так, что становилось невозможным любое движение, не говоря уж о надежде быстро выбраться из машины в случае аварии. Молодые морские пехотинцы без улыбок на погрубевших раскрашенных черным камуфляжем лицах испытывали совершенную уверенность — сразу же при высадке начнется бой. Земля неслась в 20 футах (6 м) под ними, когда «Си Кинги» подскакивали и ныряли среди гор и холмов, пугая коров и овец, обращая их в бегство, заставляя бросаться в разные стороны на раскинувшихся внизу унылых пустошах. Словно специально в духе тех, кто любит смаковать иронические клише войны, Макс Хейстингз обратился к подполковнику Роузу, стараясь перекричать рев двигателей вертолета, со словами, что-де невозможно предположить, будто аргентинцы не начнут обстреливать район высадки после десантирования первой волны. Роуз пожал плечами и ухмыльнулся: «Кто не рискует, тот не выигрывает».

Оба вертолета опустились на землю в двух милях (3,2 км) за линией гряды ниже вершины, и бойцы проложили себе путь через груды снаряжения на волю, спрыгивая в дернистый луговик. К своему неприятному удивлению, десантники тут же увидели, что менее чем в миле (около 1,5 км) от них в северном направлении идет бой — пулеметные трассы рассекали густеющее чернотой небо, и иногда слышались взрывы. Морские пехотинцы поспешили укрыться за огромными серыми камнями, которые в подавляющем большинстве случаев так характерны для гористых участков местности Восточного Фолкленда, в спешке таща за собой под прикрытием валунов ящики с минометными минами и рюкзаки. Скоро перестрелка постепенно прекратилась, и из темноты возникла фигура невозмутимого майора Седрика Делвза, командира эскадрона «D» САС, прошедшего Южную Георгию, остров Пеббл и побывавшего в различных других точках, в Южной Атлантике. «Все в порядке, босс, — обратился он к Роузу. — Там нам попался дозор «арджи», но одних мы раздолбали, а с другими разберемся утром» [449] . Роуз, Ник Вокс и штаб коммандос расположились на отдых в нескольких сотнях метров от места высадки. Рота «K» под началом капитана Питера Баббинггона отправилась в ночную атаку на вершину горы Кент, где к своему огромному облегчению обнаружила полное отсутствие неприятеля. Двумя часами позже десантирования первой группы единственный уцелевший британский «Чинук» [450] доставил три 105-мм орудия и 300 снарядов к ним [451] . По возвращении в Сан-Карлос пилот летевшего на бреющем вертолета не рассчитал с высотой и ударился о поверхность озера. Вертолетчик тут же принял экстренные меры, сумел набрать высоту и успешно посадил машину в Сан-Карлосе. Однако «Чинук» слишком сильно пострадал и не годился для отправки его во второй полет той ночью. Доставить больше боеприпасов теперь не представлялось возможным, и роте «K» суждено было оставаться на позиции в одиночестве, пока к ней не прибудет подкрепление.