Григорий Ефимович посещал Абалакский монастырь неоднократно. За что-то он любил эту обитель, возможно, за то, что здесь он познакомился с сектантами. Об этом в своих воспоминаниях пишет М.В. Родзянко. Но что интересно, с хлыстовскими радениями, по воспоминаниям Матрёны Распутиной, её отец познакомился не в Абалакском, а в Верхотуринском монастыре, где монахи практиковали хлыстовские пляски до изнеможения.

Монастырь на правом берегу Иртыша обосновался вокруг небольшой деревянной церкви, сооружённой в 1636 году на месте явления Абалакской иконы Богоматери. Собственно монастырь учредили в 1783 году, но обитель долгое время оставалась малолюдной. Определённые изменения произошли здесь в начале XX столетия, с приходом в Абалак большой группы монахов Валаамского монастыря.

Всё время своего существования Абалакский монастырь служил своеобразным форпостом, несущим веру сибирским татарам и многочисленным местным народам, но с появлением валаамцев работа по крещению язычников и мусульман усилилась.

Где только не был наш неутомимый странник! Распутин исходил всю Россию, плавал к Соловецким островам и на Валаам, молился в Оптиной Пустыни и Почаевской лавре, посетил Киев, Одессу и побывал на родине Христа.

В Одессе Распутин много раз бывал в Свято-Успенском мужском монастыре. Эта обитель относительно новая, возникла в 1824 году на месте архиерейского подворья. В Киеве, кроме знаменитой лавры, обошёл все церкви города, словно искал чего-то, и в каждой истово молился перед иконами.

о Покровское Распутин вернулся после года странствий. Илиодор (Труфанов) пишет: «Пришёл домой… в хлеву у себя выкопал пещеру и молился там Богу две недели. Через некоторое время пошёл опять странствовать. Повелел это ему… св. Симеон Верхотурский. Он явился ему во сне и сказал: „Григорий! Иди, странствуй и спасай людей“. Он пошёл. На пути в одном доме он повстречал чудотворную икону Абалакской Божией Матери, которую монахи носили по селениям. Григорий заночевал в той комнате, где была икона. Ночью проснулся, смотрит, а икона плачет, и он слышит такие слова: „Григорий! Я плачу о грехах людских; иди, странствуй, очищай людей от грехов их и снимай с них страсти“» [50] .

По дороге в Покровское Распутина встретил его односельчанин Подшивалов, который рассказал, что видел Распутина, возвращавшегося в село, с распущенными волосами и без шапки. Он что-то громко пел и неистово размахивал руками.

Ещё не раз отправится Григорий Распутин в походы по святым местам, и, возвращаясь обратно в Покровское, он всё больше и больше становился в глазах односельчан праведным христианином. Для некоторых уже тогда Распутин сделался почитаемым «старцем».

В один из дней, а Григорий недавно вернулся из очередного паломничества, у него собрались несколько односельчан, в числе которых были Николай Матвеевич Распутин, Илья Тимофеевич Арапов, Николай Павлович Распопов, две молодые странницы из деревни Дубровской и девицы Печёркины. Группа помолилась и выслушала рассказ Григория о недавнем походе «по святым местам», более напоминавший проповедь. На том и разошлись. Но вскоре неформальный православный кружок собрался вновь, и довольно быстро эти встречи стали регулярными. На них Григорий Ефимович получил необходимый опыт управления последователями.

Число участников распутинского кружка в Покровском росло в основном за счёт девушек и женщин, многие из которых почитали своего односельчанина как «старца». Слава Серафима Саровского вскружила голову Григорию Ефимовичу, много молившемуся в лесу отшельником, при этом, правда, почитательницы (Распутин звал их сестрами) всегда знали, где их «старец» находится. А он, как монах-отшельник, бродил по чаще, взбирался на деревья и на верхушках устанавливал кресты. Бесконечными постами и молитвами Распутин довёл себя до сильного физического истощения, но одновременно и до состояния психического возбуждения: его впалые глаза с чёрными кругами вокруг фанатично горели. Так, находясь в состоянии экзальтации, кликушествовал и проповедовал Григорий Ефимович христианскую веру, доводя себя и своих последователей до исступления.

Часто «старец» молился в лесу со своими сестрами, причем всё заканчивалось весёлыми плясками и хороводами. В селе, тем временем, поговаривали, что Распутин только «портит девок», и вера лишь прикрытие греховным страстям мужика.

В доме Григория Ефимовича молитвенные собрания проходили на втором этаже. Глава кружка надевал чёрный подрясник и золотой наперсный крест. Собравшиеся много молились и громко пели, а репертуар состоял из различных христианских песнопений: «Отверзу уста мои», «Хвалите имя Господне» и другие.

После собраний кружок в составе «старца» и женской его части отправлялся в баню. Свидетелем этого стал однажды местный священник Фёдор Афанасьевич Чемагин: «.. Как-то вечером [51] с матушкой случайно зашёл к Распутину, вслед за нами в комнату вошёл мокрый из бани сам Григорий, а через несколько минут из той же бани пришли и все живущие женщины, тоже мокрые и парные. Ныне он признавался мне, что есть за ним слабость ласкать и целовать „барынишек“ и, между прочим, сознавался, что был вместе с ними в бане».

В 1913 году священник Александр Юрьевский спрашивал у покровских девушек и женщин о совместных с Распутиным посещениях бани, и на основе их рассказов сообщал, что перед баней Распутин молился, затем все громко и троекратно повторяли: «Бес блуда, изыди вон!», и Григорий Ефимович заходил в баню с одной из женщин. Там между ними происходило соитие, и женщину «покидал бес блуда». Эта информация готовилась для дела Тобольской духовной консистории, заведённого против Распутина и закрытого в 1912 году.