Лицо генерала затвердело, скулы сжались.

— Вам известно о такой вещи, как бунт? — сказал он, чеканя слова. — Это когда голодная толпа недовольных захватывает власть и начинаются резня и анархия. Вы знаете, как усмиряются бунты? Так вот, они подавляются. Штыками, господин начальник Проекта. А в замкнутом пространстве… Не слыхали никогда выражение «бунт на корабле»?

— Простите, — сказал Смирнов примирительно. — Я не хотел вас задеть. Нервы.

— Ладно, — голос генерала стал мягче. — Сколько у нас спецов?

— Точно не знаю, надо спросить главснаба. Но думаю, больше сорока тысяч.

— Значит, остается квота на десять тысяч военных, — задумчиво сказал генерал. — Даже меньше. Что ж, в создавшейся ситуации нам придется оставить низшие звания. Полетят только офицеры.

— Нет, не офицеры, — Смирнов посмотрел на генерала в упор. — Офицеры останутся. Полетят военнослужащие-женщины независимо от званий. Завтра вы начнете составлять список. Только возраста, способные к деторождению. И чем младше, тем лучше. На борту женщин должно быть больше, чем мужчин. Хотя бы в первом поколении.

— Сколько мы уже идем, Саня?

— Шестнадцать дней. Устала?

— Проголодалась.

— А нечего привередничать, — Саня улыбнулся и на секунду прижал девушку к себе. — Змей, видите ли, она не ест, крыс тоже… Ладно, лягу попозже, может быть, удастся пристрелить что-нибудь перелетное. Потерпи, Жанн, всего ничего осталось, день пути, может быть, два.

— Сань…

— Что, милая?

— Мне очень не хочется умирать. Раньше я относилась к мысли о скорой смерти спокойно. Но теперь, когда я с тобой…

Саня остановился.

— Мы не умрем… — сказал он и осекся. — Прости. Я хотел сказать, что у нас есть шансы.

— Нет ни одного, Саня. Ни единого. Мы, может быть, проживем еще год. Если повезет. И все.

— Давай присядем, — Саня опустился на ближайший пень, развязал рюкзак, достал со дна бумажник. — У меня есть документы, милая. На, посмотри. А вот сержантские корочки. Нам просто надо добраться до третьего оцепления. Живыми. Нас пропустят внутрь.

— Тебя пропустят, — сказала Жанна устало. — Даже если я пойду на это, пропустят одного тебя. А я не пойду.

— Почему? — Саня вскочил. — Я скажу, что ты — моя жена. Ты и есть моя жена, нам просто негде было расписаться.

— Даже будь я взаправду твоей женой, я не пошла бы на это.

— Глупости! — рассердился Саня. — Глупости и предрассудки. Нам надо уцелеть, понимаешь? Ради наших будущих детей надо. Какое значение имеет, кем был я и кем ты?

— Имеет, милый, имеет. Хотя бы потому, что ты не дойдешь до своего оцепления. Тебя расстреляют наши. А если дойдешь — то свои.

— Не расстреляют. Ни меня, ни тебя. Мы пойдем туда вдвоем. И не тайком — мы будем атаковать вместе с твоими, когда они пойдут на прорыв. Только твои, разграбив склад или арсенал, откатятся, а мы с тобой останемся и дождемся моих.

— «Моих, твоих», — сказала Жанна задумчиво. — Мы так никогда и не научимся говорить «наши», Саня.

— Научимся. На борту «Исхода». Там все будут наши. И дети — у нас с тобой будут дети. Тоже наши. Надо только добраться. Для начала — до твоих.

Они добрались на следующий день. И еще через два дня Жанна с удивлением узнала в поджаром, жилистом полевом командире с жестким суровым лицом лопоухого и глазастого паренька, с которым рассталась всего-то год назад. Узнала своего младшего брата Ромку.

— Они готовят тотальную атаку. — За последние два месяца генерал осунулся, морщины расчертили лоб, щеки ввалились. — Разведчики доложили, что уже скоро.

— Как скоро? — резко спросил Смирнов.

— Возможно, в ближайшие дни. Полевые командиры получат приказ за сутки.

— Вот как. — Смирнов поднялся и заходил по помещению. — Вот как, — повторил он. — А ведь это удача.

Генерал вопросительно поднял брови.

— Значит, так, — сказал Смирнов деловито. — Объявите по армии, что проводятся… Что там у вас проводится? Курсы повышения квалификации женского состава? Да что угодно объявите. И военнослужащих-женщин в возрасте до тридцати лет — всех на борт. Я стяну туда же спецов. Таким образом, когда начнется атака, нам не придется проводить спешную эвакуацию. И, — Смирнов замялся, — и своих стрелять не придется. За нас это сделают изгои. Сколько времени вам нужно на подготовку, генерал?

— Трое суток. Возможно, на день больше.

— Тогда поспешите.

Ромка, пригнувшись, заглянул в землянку, улыбнулся Жанне и поманил Саню рукой.

— Выйдем, поговорить надо. Прости, сестренка, разговор мужской.

Когда отошли на сотню метров, Ромка сказал:

— Вопрос к тебе есть. Знаешь, почему ты еще живой?

— Знаю, — пожал плечами Саня. — Потому же, что и ты. Пока везет.

— Нет, не поэтому. Ты живой потому, что я тебя не шлепнул. Хотя много раз хотел.