Глиняные стены для артиллерии, пушек — ерунда: несколько разрывов — и города нет. И пусть себе персы думают, что надёжно защищены своими глиняными стенами от врага. Их вооружение — старые, потрескавшиеся от времени пушки на коротких и низких лафетах, тяжёлые и неуклюжие, кое-где стоящие у казарм, должно быть, захваченные где-то как трофеи. Настоящих пушек, насколько Артемий мог выяснить, у персов не было.

Но основные неприятности начались, когда Волынский затребовал лошадей для дальнейшего пути в столицу Персии — Испагань.

Под всякими предлогами оттягивал шемахинский хан выдачу скакунов, и Волынский потерял всякое терпение. Прибыв в Шемаху, посольство поступало на полный кошт [22] персидского шаха, по всем договорам правительство этой страны обязано было не только давать лошадей для проезда, но и обеспечивать всё посольство пропитанием и фуражом. Денег Пётр выделил в обрез. И скоро Волынскому пришлось познакомиться с русскими купцами здесь, в Шемахе, и искать путей для займа денег. Хан денег не давал, провианта не присылал, отделываясь фруктами и сластями, и больше всего старался узнать, каким путём будет добираться посольство до Испагани.

Когда Волынский заявил, что хочет поехать кратчайшим путём — через Гилянь, самую укреплённую и густонаселённую местность Персии, ему ответили, что это невозможно: в Гиляни эпидемия, и шах запретил всякие сношения с этой областью. Сколько ни настаивал Артемий, ему не удалось добиться разрешения проехать через Гилянь.

К тому же посольство надо было кормить — три тысячи рублей Волынский занял у одного из русских купцов. Только это и помогло ему наконец отправиться в путь.

Рослая, статная, несколько располневшая, но свежая, с упругой высокой грудью, с пышной гривой густых чёрных волос, с серьёзным, хоть и немного попорченным рябинками лицом, Анна производила сильное впечатление на многих владетельных и сиятельных особ. Но ещё большее впечатление производило на них наследство Анны — курляндский герцогский престол. Правда, даже по поводу обеспечения вдовы-герцогини на курляндском сейме возник великий спор. С пеной у рта некоторые высшие сановники, заседавшие в сейме, доказывали, что брак Анны недействителен, потому что умерший герцог даже не достиг совершеннолетия. Его имения и владения были весьма обширны и богаты, занимали третью часть всей Курляндии, но из-за долгов были то в закладе, то в аренде у состоятельных курляндцев — у рижского епископа, у бранденбургского курфюрста, у других знатных и богатых бюргеров. Чтобы Анна могла пользоваться вдовьей властью, надо имения эти выкупить, а где взять деньги? Герцогская казна настолько пуста, что даже крысам нечем там разговеться.

Мог бы русский царь помочь выкупить имения, дать возможность Анне прилично содержать двор, а потом и благополучно выйти замуж, да Пётр был скупенек, заставлял Бестужева крутиться, выбивать деньги у сейма, экономить.

Нашёлся и герцог, который позарился на Анну и её Курляндию. То был мекленбургский мелкий герцог, которого долги и безденежье тоже доставали донельзя. Мечтал герцог, что с присоединением земель Анны, с добавлением к его короне ещё и курляндской короны станет он более значительным в Европе, владетельным монархом, а поддержка русского царя, особенно после его блистательных побед над Карлом, обернётся великим благодеянием для Мекленбурга.

И герцог начал действовать.

В январе 1716 года к русскому царю явился посол герцога Мекленбургского советник Габихсталь. Он предъявил грамоту, в которой герцог в самых изысканных выражениях, со многими льстивыми словами просил царя отдать за него одну из царских племянниц и даже называл имя своей будущей супруги — Анна Курляндская.

Перед самой отправкой посла в Петербург Карл Леопольд, мекленбургский герцог, хвалился перед своим советником бароном Эйхгольцем:

— После этой женитьбы я в состоянии буду всем предписывать законы!

— Но главная цель брака — это рождение детей, воспитание наследников, — возразил Эйхгольц, — а царские племянницы уже стары для этого...

«Стары» — странное понятие для нашего времени. Анне едва исполнилось двадцать, Катерине было двадцать четыре, но считалось, что в их возрасте уже невозможно принести детей...

— Славное герцогство Курляндское заменит мне всех детей, — гордо ответил Карл Леопольд.

Эйхгольц только пожал плечами. Конечно, хорошо бы присоединить к крохотному клочку земли, каким было герцогство Мекленбургское, земли, в несколько раз превышающие его размеры, но Эйхгольц понимал, что размеры размерами, а династия требует своего.

Герцог так ждал ответа от царя, так горел нетерпением поскорее заключить брак с царской племянницей, что хотел было сам поехать в Петербург. Отправив своего посла в северную столицу великой державы, он не выдержал и поскакал в Штральзунд, где, как он прослышал, находился в это время государев любимец и царское око, генерал-прокурор Ягужинский. Герцог хотел выведать всё о намерениях царя, а вместо этого, не учтя характера хитрого и пронырливого Ягужинского, выдал обручальное кольцо и бланкет [23] , свидетельствующий о том, что герцог согласен жениться на той из царевен, которую назначит сам царь.