Надиэля обрести больше власти было во многом значительно хуже.

Увидев Елену на балконе их дома, всё ещё одетую в его рубашку, с расправленными,

словно в жажде полёта, великолепными крыльями, Рафаэль быстро и резко спикировал

вниз.

– Рафаэль!
– вскрикнула Елена, в одинаковой мере испытывая стах и восхищение.

Он почувствовал, как внутри ожило чувство, забытое давным-давно - воспоминание о

дерзком мальчишке, удивившем Урама. Рафаэль так же резко взмыл вверх, а затем начал

стремительное падение по спирали, которое могло запросто отправить на острые камни

внизу неопытного ангела. Где-то посредине своего представление он почувствовал... как

разум Елены соединился с его в ментальном вскрике, когда она познала опасный восторг

от падения. Решительными взмахами крыльев он поднялся вверх. Елена оставалась с ним

до тех пор, пока он не опустился вместе с бурным порывом воздуха и не приземлился на

балкон. Она уставилась на него, сложив свои крылья за спиной.

– Что там, - кивнув головой, спросила она, - произошло?

– Ты соединилась со мной, - что не должно было у нее получиться: ведь он - архангел с

непроницаемыми щитами. Но, вспомнил Рафаэль, однажды она уже так сделала - ещё

будучи смертной. В тот день он потерял себя в ней, так глубоко погрузился в

необузданный аромат ее страсти, что перестал соображать. Позже его настигли

последствия ее ярости, поскольку Елена сочла это за попытку принуждения. Его

охотница не поняла, что сделала.

– Есть люди - наверное, единицы среди миллиардов - которые превращают нас в нечто

иное, чем мы являемся. Тогда стены рушатся, разгорается пламя и два разума сливаются

воедино.

Ли Дзюань убила человека, задевшего её так глубоко. Рафаэль же вместо этого выбрал

любовь.

– Я могла ощущать тоже, что и ты. - Радостное возбуждение всё ещё отражалось в её

глазах.
– Для тебя всё так же, когда ты внутри моей головы?

– Да.

– Тебе это не нравится? Что я смогла проникнуть сквозь твои щиты? - спросила она с

задумчивым выражением лица после короткой паузы.

– У меня были тысячи лет, чтобы привыкнуть к одиночеству внутри своей головы, -

Рафаэль провел внешней стороной ладони по лицу Елены. - Так что другое присутствие

немного...приводит в замешательство.

– Теперь ты знаешь, как я себя чувствую, - проговорила он приподняв брови.
– Не очень-

то приятно осознавать, что внутри не остается ничего личного.

– Я никогда не влезал в твои сокровенные мысли.

– А мне откуда знать, - спросила она, - когда ты столь непринужденно говоришь о

способности проникать куда угодно. Как я могу быть уверенной, что если пожелаю

поделиться с тобой чем-то, это будет именно мой выбор?

Впервые он ощутил слабый проблеск понимания.

– Этот путь познания друг друга будет намного более медленным.

– Скорость - это ещё не всё, - ответила Елена, теснее сжимая перила.

Рафаэль подумал о ее доверии, когда она рассказывала о своей матери, о ее сострадании,

когда она приняла на себя груз его воспоминаний.

– Я буду стараться, Елена.

– Ну, думаю, это лучшее, что я смогу получить от архангела, - слова Елены смягчались

удивлённым блеском ее глаз.
– Меня не напрягают ментальные разговоры. Поскольку они

двухсторонние. А вот слияние - это тот процесс, который я ещё не скоро смогу

контролировать.

– Ты уловила мои мысли, пока мы были соединены?

– Вообще-то нет. Я слишком увлеклась полётом...Боже, ну ты мастерски летаешь,

Рафаэль, - Елена присвистнула.
– Я знаю, что непросто сделать то, что ты вытворял.

Внутри зашевелилась гордость, зародившаяся ещё в сердце юноши, каким он был до

Калианны. До Изис. До Дмитрия.

– Хотя я уловила одно имя, - робко произнесла она.
– Ты думал о своем отце?

– Да, - ответил Рафаэль, наблюдая, как ветер разметал несколько прядей непокорных

светлых волос по лицу Елены, рассматривая ее силуэт на фоне ночного неба, словно

усеянного брильянтами, и сделал свой собственный выбор. - Я думал, что во многих

смыслах безумие моего отца было гораздо хуже, чем кровавая жажда Урама.