– Фигасе, – Юрка присвистнул. – Для бешеной собаки семь вёрст не крюк. Это ж на другом конце села. Я за всю жизнь всего пару раз там был. Да и что там делать?

– Надо было к одному деду зайти, а он на Нагорной живёт. У бабки печь зачадила, а мастер только в райцентре есть, да и дерёт, сука, три шкуры. А этот дед, говорят, когда-то печником был. Вот бабка и решила…

– Короче, – перебил его Витька.

– У него в саду белый налив почти поспел.

– Да ты гонишь, – недоверчиво возразил один из подростков сидящих вокруг разложенной на манер скатерти газеты с едой. – У нас в саду тоже белый налив и яблоки ещё кислющие. Жрать невозможно.

– Вот и не жри, – пренебрежительно отмахнулся от него Мишка. – У вас, может, и кислющие, а у деда яблоки хорошие.

– Ты их пробовал?

– Ну не пробовал. И что? Я и так вижу – спелые яблоки или нет.

– Ага. На расстоянии определил. Эксперт-агроном.

– А в глаз? – Мишка угрожающе двинулся к насмешнику.

– Хватит базлать, – прервал их ссору Витька. Сыто икнув, он лениво отвалился на песок. – Чего спорить-то? Надо слазить и проверить.

– А если поймают, – опасливо заметил Юрка.

– Чё, сдрейфил? – сам Мишка, в отличие от того же бесшабашного Витьки, не отличался храбростью, но он тщательно скрывал эту слабость, недостойную мужчины. И поэтому часто подначивал пацанов на шалости и никогда не упускал возможности уличить в трусости других. – Смотри, штаны уже мокрые. Обоссался от страха.

– Заткнись, – огрызнулся Юрка. – Ты, если что, в город свалишь, а меня мать прибьёт, если поймают.

Он не хотел, чтобы ребята, а особенно Витёк, заподозрили его в трусости. Но и гнева матери, в случае их поимки, тоже опасался. Когда Юрка был ещё совсем маленький, отец отсидел год в колонии за кражу овса. И мать до смерти боялась, что Юрка может пойти по его стопам. Яблоки – это, конечно, не совхозный овёс, но она любое воровство считала смертным грехом, ведущим на кривую дорожку. И за это вполне могла отходить по спине и ногам старыми вожжами, которые висели в сарае ещё со времён, когда отец работал конюхом в совхозной конюшне.

– Да кто тебя поймает? – Мишка презрительно выпятил губу, демонстрируя превосходство. – В доме, кроме деда, никто не живёт. А он старый, да ещё и глухой.

– Ну всё, договорились, – подвёл итог Витька. – Вечером после заката собираемся у Мишкиного дома, он ближе всех к Нагорной.

Хотя в их компании все были, с первого взгляда, на равных, но чаще всего решающее слово оставалось за ним. Приятели безоговорочно признавали его негласное лидерство и организаторские способности.

– Ты с нами?

Юрка, не желая больше спорить, нехотя кивнул.

2 глава

***

– Ну и где этот дед живёт? – Витька тихо матюгнулся, врезавшись в спину остановившегося Мишки. – Хули молчишь? Заблудился?

– И ничего не заблудился, – огрызнулся тот, напряжённо вглядываясь в темноту. – Просто при свете дома выглядели немного по-другому, а сейчас они все одинаковые.

Из всей компании, собравшейся днём на берегу пруда, на «дело» отправились только четверо. Неразлучная троица – Мишка, Витёк и Юрка – и пацан, подвергший сомнению спелость яблок – то ли Валька, то ли Валерка – Витька не помнил точно его имени. Остальные, скорее всего, струсили. А может, родители не пустили их так поздно на улицу.

Прождав возле Мишкиного дома лишние полчаса сверх оговорённого для встречи времени, парни отправились на Нагорную, которая находилась довольно далеко от мест их обычных прогулок. В эту часть села никто из них без особой на то надобности не совался. А если и случалось кому-то бывать здесь, то только днём. Вечерние прогулки были чреваты столкновением с местными. Село – как впрочем, наверно, и любой населённый пункт – было негласно поделено между пацанами, и чтобы безнаказанно пройти по чужой территории, требовалась веская причина. А обнос сада таковой никак не являлся.

И теперь парни брели в темноте по незнакомым улицам, насторожено оглядываясь, без конца спотыкаясь и тихо матерясь. Фонари в посёлке уже года два как горели только в центре – возле правления и клуба – на остальных улицах освещения не было – либо перегорели лампы, и у совхоза не было денег, чтобы их заменить, либо местные умельцы и вовсе поснимали провода.

Витьке уже стало казаться, что они пошли на второй или даже третий круг. По крайней мере, резная лавочка под большим кустом сирени, возле которой они сейчас остановились, была точной копией той, на которой он, минут двадцать назад, завязывал шнурок на кроссовке.