С этими словами он ткнул пальцем в нужный контакт в списке телефонов и, включив айфон на громкую связь, принялся мыть чашку. Он набирал номер еще раз пять, пока, наконец, адресат не отозвался хриплым со сна и неописуемо злым голосом:

– Да ты охренел, мальчишка!

– Тоже мне, старичок выискался! – фыркнул парень, корча брезгливую морду и показывая телефону свое любимое сочетание из кулака и вытянутого среднего пальца.
– Проснись и пой! Дело есть.

– Я в курсе твоего дела, идиот! Я что, вчера невнятно объяснил? Какого звонишь? Жить надоело?

– Я дальше, чем пять метров, так что фиг ты мне что сделаешь! – парировал блондин.
– И, тем не менее, я хотел бы встретиться и кое-что обсудить. Это в твоих же интересах, патлатый.

– В моих интересах?! Слушай, ты вчера с байка не навернулся часом? На голову? Что мы с тобой можем на эту тему обсуждать?

– Предстоящий поцелуй? – невинно уточнил парень.

На том конце зарокотало, забренчало, зашуршало, создавалось впечатление, что кто-то большой и шумный упал. Например, с кровати. Например, Свай. Макс спокойно выслушал поток отборной брани, вычленив из нее что-то типа "Иди к черту, идиот" непосредственно перед тем, как трубку повесили. Дав своему взбешенному и крикливому собеседнику чуток угомониться, он набрал номер снова. На этот раз ответили сразу.

– Да я тебя отымею, урод!

– Не будем впадать в крайности, - хохотнул Макс, - достаточно поцелуя!

– Тироль… – обескураженный таким подходом, Свай сбавил обороты и даже притих.
– Ты мне все эти две недели будешь названивать? Так я номер сменю, придурок!

– Не буду, - пообещали ему.
– Если сейчас договоримся, то не буду.

– Да не буду я вот так, с бухты-барахты, с тобой сосаться! – опять взвился панк.

– А за пятьдесят штук? – выдал он, наконец, свой козырь, дождавшись подходящего момента.

– Что?

– Что слышал! Или ты с этим своим бух-бух-бух, ошибочно принимаемым тобой за направление в музыке, слух потерял?

– Да что ты, щенок…!

– Для тех, кто в танке! Пятьдесят штук. Баксов. Северо-американских. Пять, это как пальцев на одной руке, и ещё четыре нуля. Приём? Приём? Как слышно?

– Ты труп!

– Сто штук?

– Да как ты…

– Сто пятьдесят?

– А пополам напополам слабо? – неожиданно спокойным голосом поинтересовался Свай.

– Пополам напополам не могу, - признался Тироль, несколько обескураженный такой резкой сменой настроения.
– Максимум, что могу дать, это двести.

– Меньше, чем за двести пятьдесят, не согласен даже обдумывать.

– Не могу, Свай. Двести штук. Куча бабок за две минуты позора! – уговаривал его блондин.
– Я могу на тебя рассчитывать?

– Знаешь, мелочь, - задумался панк, - вот есть же люди, умеющие убеждать.

– Так ты…

– Ты не из них! Есть вещи, урод, которые не продаются! И только попробуй позвонить снова, никакой папочка тебя не спасет!

Младший Тироль внимательно посмотрел на отключившийся телефон, перевел взгляд на окно, поёжился, вновь вернулся к телефону и спокойно, и даже как-то извиняясь, произнес, обращаясь в пустоту:

– Прости, Филипп. Но ты все равно меня поцелуешь. Правда, теперь бесплатно. Ничего личного!

Он придвинул к себе лист бумаги, на котором было выведено всего три слова:

Свай: