— Бывает… Мамочка у меня тоже хороша, любит эту историю рассказывать и всегда делает вид, что переживает. Наверное потому, что жизнь у нее скучная, а тут — приключение… Знаешь, этот дядька был, по-моему, просто пьяный. У него в кармане бутылка разбилась, он осколками поранился. — Она вздохнула. — Интересно, живой хоть остался?

— Он умер, — сказала Оля.

— Ты откуда знаешь?

— Знаю… Тот человек, который карабкался, умер. Давно умер… Но все равно ты его спасла, а он об этом даже не знал.

— Странная ты какая-то. Скрытная. А я все рассказываю, чего и не надо.

— Я не скрытная, — усмехнулась Оля. — Просто у меня переходный возраст. Так говорит моя тетка, она умный человек, ей надо верить. Затянувшийся переходный возраст…

Домой они шли пешком — через весь город.

— Это, конечно, совпадение, — сказал Гусев. — Не переживай. Мало ли таких случаев, вон сколько людей под поезд попадают.

— Не надо, папка. Ты же понял, что это правда. И Черепанов понял. Иван Алексеевич мне сам рассказал, когда я ему твою записку относила. Он хотел под поезд броситься… — Ей снова стало трудно говорить. — Тут все так…

— Не будем больше об этом, Оленька.

— Не будем. Только он ни в чем не виноват. — Она сжала отцу руку. — Ты ведь веришь, что он не виноват?

— Я тебе верю, — сказал Гусев. — Всегда верю…

…В цехе было темно и холодно. Гусев щелкнул выключателем, вспыхнули лампы, высвечивая длинные ряды станков, похожих… Как-то даже определения не подберешь, подумал он. Строгая математическая фантазия, воплощенная в металле формула целесообразности и порядка, отливающая синевой геометрия блоков, в недрах которых шла невидимая глазу работа, и лишь суставчатые руки манипуляторов время от времени погружались в недра машин.

Басов вынул крохотную детальку, положил в карман и вместо нее вставил новую.

— Чепуха, — сказал он. — Диод сгорел.

— Какая же чепуха, — возмутился Гусев. — Второй случай за год! Осторожней!..

Стремительно несущийся автокар едва не сбил Басова с ног, но в последний момент резко затормозил, проворно юркнул в сторону и побежал дальше, еще стремительней.

— Видал? — кивнул ему вслед Гусев. — Это он наверстывает непредвиденную остановку. Секунды даром не потеряет. Одно слово — робот!

Откуда-то сбоку неслышно появился человек в синем комбинезоне. «Откуда здесь посторонний?» — недовольно подумал Гусев, но не успел ничего сказать, потому что человек спросил:

— Как у вас тут люди работают? Темно, холодно. — Он принюхался. — Запах какой-то…

— А у нас тут люди не работают, — сказал Басов. — Разве не видите? Это полностью автоматизированная линия.

— Совсем никого? Ни одного человека в цехе?

— Ни одного.

— А брак у вас бывает?

— В каком смысле? — переспросил Гусев: слово было знакомым, но за давностью он не мог его вспомнить.

— В таком смысле, что начали вашу продукцию эксплуатировать, а она барахлит.

— Почему она должна барахлить? Мы работаем грамотно, по выверенной технологической схеме.

— Грамотно — это мало, — строго сказал человек в синем комбинезоне. — Что — никто не халтурит? Не отлынивает? Не сачкует?

— За пультом управления стоит Николай Данилович Басов, который этих слов отродясь не слышал.

— Какой молодец! На нем одном все держится?

— У меня еще несколько человек, но все они тоже Басовы, — сказал Гусев, удивляясь, почему он до сих пор терпит этого назойливого типа. — А тех, которые не Басовы, мы давно уволили.

— Ну а смежники, например? Не подводят?

— С какой стати они должны нас подводить?

— Да будет вам придуриваться! Вы что — инопланетянин? «Зачем да почему?» Потому что таков закон производства на данном этапе.

— Что вам надо? — разозлился Гусев. — Кто вы такой?

— Да так… Человек со стороны. Прикидываю. Завтра один из ваших Басовых запьет, второй не ту перфоленту в автомат сунет, потому что надоест ему с машиной разговаривать, третий… А у смежников — внезапная реконструкция, недопоставки. И — хана вашей линии. Вы хоть для подстраховки кое-какие станки оставили? Нормальные. Чтобы человек рабочим себя чувствовал, а не придурком при компьютере… Мечтатели! — сказал он противным голосом. — Энтузиасты! Я про этого Басова все знаю. Даром, думаете, его с завода поперли?

Он хотел что-то еще добавить, но тут электрокар сбил его с ног, Гусев бросился на помощь, но человек тихо и бесшумно растаял. Гусев выругался и открыл глаза. За окнами едва рассветало.

«Фу ты, чушь какая», — сонно пробормотал он и повернулся на другой бок, успев подумать, что надо выспаться: завтра трудный день.

— На пенсии выспитесь, — сказал Липягин, въезжая в цех на коляске. — Работу вашу одобряю. Выше всяких похвал. Когда приступите?

— Как только лимиты выбьем, — пояснил подкативший на автокаре главный технолог.