Никакого ответа, только стук кольев, вбиваемых в твердую землю. Каждый удар как сосулькой по мозгу Мелиссы.

Наконец молоток замолк.

— Теперь они о ней знают, да?

— Они и так знали.

Мелисса закрыла глаза. Здесь, в полусознании посреди пустыни, она покачивалась на волнах темняковых мыслей, и их размеренный ритм было проще уловить, чем гудящие мысли людей, от которых только голова раскалывается. Мадлен не в первый раз допустила промах, когда передала Джонатану и Джессике направление. Еще много лет назад темняки учуяли ее присутствие. Как же они могли упустить наплыв юных полуночников в Биксби? А ведь самые старые и мнительные параноики всегда подозревали, что кто-то выжил.

И тут она осознала очевидное.

— Поэтому они оставили нас в живых, — прохрипела она.

Стук прекратился.

— Что?

Говорить было больно, но, по крайней мере, Десс не вгоняла колья для палатки, пока слушала. Мелисса слегка приподняла голову и через силу перевернулась на бок, почувствовав ушибы на плечах и царапины от соляных кристаллов на ладонях.

— Мы не были угрозой, пока не явилась Джессика. А темняки же не дураки: они сохраняли нам жизнь. Чтобы найти Мадлен.

«И чтобы Рекс вырос», — добавила она про себя.

Они забрали Анатею слишком маленькой, поэтому она умирала всего через два года темняковой жизни.

Им нужен Рекс, чтобы служить им веками…

Мелисса застонала и уронила голову обратно в соль.

— Ты чувствуешь ее? — спросила Десс.

Мелисса вздохнула. От телепатии на такие расстояния у нее голова разорвется, да и все остальное. Она чувствовала, как по лицу текла струйка крови, медленно, будто густое масло. Но она должна дать Десс ответ.

И она направила свой разум через границы пустыни в безмолвный город, ища нулевую зону, которую вычислили цифры Десс, скрытую за искажениями полуночи.

Как раз вовремя Мелисса почувствовала, как они наблюдают, и поняла, что почти без сил. Их окружили темняки, осторожно поглядывая на барьеры, которые понаставила Десс. Но их внимание было очень пристальным. Они почти проследили за ее мыслями — по пути к Мадлен.

Мелисса улыбнулась и позволила знанию, полученному от Десс, рассыпаться, как потрескавшееся безосколочное стекло. Одно хорошо в том, что она вылетела через ветровое стекло; было легко вообще ни о чем не думать. Они вычислят, где прячется Мадлен, рано или поздно вычислят — по разуму Мелиссы, но только не сегодня, не после сотрясения мозга, от которого такая свирепая головная боль.

— С Мадлен все в порядке, — сказала она.

«Пока в порядке».

Десс продолжила вколачивать колышки. Защита может и не понадобиться — темняки ожидают более крупную рыбину. Темная туча свирепо бурлила где-то неподалеку, возбужденная от близости добычи…

— Нет, — промычала Мелисса, и ее голова упала на жесткую землю.

Она позволила сну овладеть собой, то выплывая из его милосердного потока (который мог ее убить), то возвращаясь. Быть в сознании больше не оставалось сил.

Разумеется, она обязана напомнить Десс о машине, которая замерла в шестидесяти ярдах от них. Старый «форд» застыл, но все равно мчится на скорости сорок миль в час и направляется он прямо на них. А за рулем никого.

Но предупредительные слова, видимо, не смогли оформиться в кавардаке мыслей Мелиссы. Посреди скопища темняков был вкус, который отвлекал ее, самый знакомый вкус на свете… Теперь уже другой.

Недалеко от них просыпался Рекс.

Мир кружился, сердце колотилось в паническом ритме. Рексу хотелось бежать, но ноги словно утонули в чем-то плотном, колючем и холодном. Потом он вспомнил, что бежать поздно: его схватили.

Рекс слабо пошевелил руками, царапая стену, к которой его придавило. Затем мир снова наклонился, и Рекс постепенно осознал, что твердая поверхность — это просто земля. Он лежал ничком, лицом вниз. Его легкие преодолевали какой-то жуткий вес, будто бы на него навалилось чье-то громадное бесчувственное тело.

И еще — он ослеп.

Рекс закашлялся, чувствуя во рту вкус соли и крови. Дышать было нелегко: чем бы там его ни отрубили похитители, в голове до сих пор звенело.

Он изо всех сил попытался открыть глаза, но какая-то дрянь прилипла к лицу. Он чувствовал, что та же дрянь размазалась по груди и между пальцами. Вязкие теплые жилки грязи тянули за губы, когда он попытался их разомкнуть и застонать. Его словно бросили в канаву вместе со свежими кишками со скотобойни.

Перед мысленным взором закопошились пауки, и Рекс вспомнил старого темняка у дома Констанцы, который, умирая, плевался горячей слизью. Сердце снова затрепетало, паника подступила к горлу, руки слепо заскребли. Но настоящие тарантулы, напомнил он себе, не плетут паутину.