– Жека, мы же вчетвером в комнате? – немного с беспокойством спрашивает Строгина Бобер.

– Да. Ты, Вадька, Стас и Принц. У вас пятая комната.

– Хороша, что не шестая! – смеется наш четвертый друг.

Он догоняет нас со Стасом и повторяет слова замкомвзвода, но мы и без него слышали их от Вадьки, который спрашивал Строгина первым минут двадцать назад. Конечно это здорово! Вся наша четверка опять вместе, и мы будем жить еще теснее и дружнее.

Вот он заветный двенадцатый этаж. Легкие двухстворчатые двери со стеклом. Фойе небольшое в нем точно рота не сможет построиться. А как же мы будем тогда строиться, - возникает у меня вопрос, но я никому его не задаю. Посмотрим! Как-то же строились до нас. Прямо напротив двери тумбочка дневального, сейчас она пустует, но уже вечером ее кто-то займет – свято место пусто не бывает. От фойе направо и налево идут два коридора. Нам налево. Значит наши окна буду выходить на улицу! Здорово! Мы можем наблюдать за гражданской жизнью и даже смотреть на девушек, конечно если рассмотрим их с двенадцатого этажа! Вот и наше пристанище на последний год. Вадька толкает дверь, и мы входим в небольшую комнату. Окно не занавешено и зияет пустотой. У окна стол с двумя стульями. Четыре кровати по двум стенам. У двери справа встроенный шкаф миллион раз крашеный белой краской до такой степени, что уже не понятно из чего он сделан. Стас стучит по нему – фанера.

На кроватях лежат свернутые в трубочку словно какие-то фантастически огромные кондитерские изделия матрацы, маленькие ватные подушки и одеяла. Постельное белье отсутствует, значит нам его надо будет сегодня получать. Как ни странно, никаких запахов в комнате нет. Впрочем, оно и понятно. Курить в комнатах запрещено, а других ароматов кроме гуталина у курсанта нет. Все уже давно перешли с портянок на носки, хотя я еще ношу их, но у меня ноги не воняют и мои портянки свежи словно носовые платки.

– Кто где? – по-деловому спрашивает Вадька у всех нас.

– Я у окна! – Бобер валиться на кровать слева от окна и раскачивается на хороших пружинах.

– Тогда я здесь, - Вадька занимает кровать тоже у окна, но справа.

– Стас, где ты хочешь? – спрашиваю я.

– Мне все равно, выбирай, - предлагает он по-дружески.

Я выбираю кровать возле Вадьки, нас разделяет тумбочка. Стас оказывается на кровати самой близкой к двери. Но он нисколько не расстроен и воспринимает свое место вполне хорошо.

Когда самый главный вопрос решен. Мы продолжаем переносить вещи. В одну ходку мы не справились. Шинели, портфели, учебники, тетради, сумки, спортивная форма. Оказывается, мы обжились столькими вещами! Когда с переездом покончено наш завхоз изучает шкаф и обнаруживает в нем подполье. Несколько досок в полу шкафа убираются и там образовывается ниша, в которую очень неплохо могут поместиться наши съестные запасы: банки со сгущенкой, тушенка, рыбные консервы, свернутые в несколько газет казинаки.

– Славно! – восхищается Вадька, - теперь есть сусеки, по которым можно скрести!

– Вадька, а не пора сразу же поскрести? – спрашивает Стас.

– Нет! Мы еще не обзавелись всем необходимым!

– Это чем же? – удивляется Стас.

– Нам нужна банка, стаканы и кипятильник.

– Да, согласен, - Стас одобрительно кивает головой.

Через день у нас уже была трехлитровая банка, четыре граненых стакана и вечером Бобер с Вадькой соорудили из двух бритвенных лезвий кипятильник, что кипятил три литра воды за пять минут. Как потом оказалось такие кипятильники появились во всех комнатах и порой, особенно по вечерам дневальный бегал вниз вворачивать пробки, которые внезапно по какой-то таинственной причине выбивало. А еще через день наш «завхоз» откуда-то приволок две шторы ярко красного цвета с какими-то немыслимыми цветами. Благо карнизы в комнате присутствовали и крокодилов на них оказалось достаточное количество, чтобы надежно пристегнуть эти тряпки, напоминающие нам о домашнем уюте, почти к потолку.

Еще через день мы уже окончательно обжили наше убежище. Парадная форма аккуратно висела на плечиках в шкафу рядом с шинелями. На полках лежали фуражки и шапки. На полу, над тайными сусеками стояли четыре пары ботинок и кеды, чемоданы пылились вверху на антресолях, а портфели стояли в ряд на полке у двери. Проверявший устройство нашего быта Чуев остался доволен. Правда ни банки – чайника, ни сусек он не увидел. Все было припрятано в надежном месте. Шторы не вызвали у него никакой реакции, и мы посчитали их разрешенными.