У Коготкова совсем портится настроение.

— Да, братцы! Я же вчера купил… потрясающую штуку. — Бражников выхватывает из кармана колоду карт, завернутую в серебряную, звонко хрустящую бумагу. — Играем?..

Бражников с азартом хлопает ими о стол, сбрасывает в сторону, как заправский шулер, плохие карты, незаметно выбирает из колоды козыри, ухитряется делать фальшивые хода. Он оглушает смехом, прибаутками.

Саша явно помогает ему, а Коготкова старается запутать. И когда Бражников, торжествуя, кричит: «В дураках, старина, в дураках», а Саша поддерживает: «Конечно, в дураках», Коготкову кажутся эти выкрики двусмысленными. Он бледнеет, злится, путается и делает хода еще неудачнее.

Не взглянув на часы, Коготков поднимается:

— Мне пора…

Саша вскрикивает:

— Ой! Ведь сегодня же день рождения у Аркаши. А мы и не поздравили!..

Коготкова они догоняют уже на проспекте.

— Аркаша, милый, не сердись, — берет его за руку Саша, — мы заболтались. Поздравляем тебя с днем рождения! Желаем счастья. Я желаю!..

— И я, — жмет руку Бражников.

— Ну, ладно вам, черти, — смущенно улыбается Аркадий, — люди смотрят.

Саша уходит. Друзья решают отправиться в ресторан — отметить день рождения.

Ресторан еще пуст. Тихо, нарядно, чисто. Только один офицер пьет чай, позвякивая ложечкой о стакан, читает газету.

Друзья забираются в отдельную кабину.

Бражников курит, а Коготков, заложив руки за спину, быстро ходит. В день рождения всегда почему-то думается о смысле жизни.

— Понять же надо… — раздумчиво произносит он. — Зачем мы родились? Дело какое-то сделать!.. Так оставь, в конце концов, хоть одну печь после себя. Пусть другому поколению будет тепло… Помнишь, Горький писал сыну: «Ты уехал, а цветы, посаженные тобой, цветут». Это понять нужно. Где наши цветы?..

— Постой, постой, — смеется Бражников, — я ничего не понимаю. О чем ты? С кем ты говоришь?

— Ладно. Это я так… Давай поднимем бокал за пережитое…

Синяя бархатная портьера на двери отгибается. Коготков оборачивается и видит багровое лицо, светлые брови, похожие на перевернутые запятые, глубоко сидящие серые глаза. Нижняя губа прикрывает верхнюю.

— Извините за нарушенный покой, — усмехается парень. — Случайно. Сожалею и скорблю.

Глаза у Аркадия становятся острыми, впиваются в фигуру парня и запоминают ее, вплоть до белой ниточки, прилипшей к носку сапога.

Парень скрывается. Портьера слегка колышется. Коготков бледнеет. Он стоит, что-то напряженно вспоминая. Затем подбегает и — к портьере. Чуть отведя ее, смотрит в зал.

— Ты… — заговорил было Бражников, но Коготков, не оглядываясь, резко и повелительно выбрасывает руку с растопыренными пальцами и сжимает их в тугой кулак. Пальцы белеют. Рот Бражникова закрывается. А Коготков уже стоит около и громко предлагает:

— Ну, выпьем же, выпьем! — Звякает ножом о тарелку. — Тебе, Толенька, пора на занятия. И мне пора. Официант! — зовет Коготков.

Выходя из ресторана, он шепчет Бражникову:

— Иди…

Коготков плотнее натягивает белый шлем, перебрасывает коньки через плечо, переходит на другую сторону улицы и скрывается в подъезде. Стоя в холодном, заиндевелом тамбуре, смотрит через стеклянную дверь на ресторан.

В памяти возникает сберегательная касса, дрожащий голос заведующей. «А может быть, ошибка? — думает Коготков. — Брови, губы, „сожалею и скорблю“. Все это еще не доказательство».

Когда в углу валяется уже семь окурков, парень выходит. Он в черном полушубке, локтем прижимает папку и походит на управдома.

Коготков не отстает от него. Парень заходит в хозяйственные магазины, потом на базар. В лавке скобяных товаров покупает три замка, берет счет и, насвистывая, уходит.

Коготков спрашивает у продавца:

— На какую организацию взял счет?

— Да это завхоз из поликлиники.

— Фамилия?

Продавец, медлительный, с прокуренными усами, сердито поворачивается и хочет оборвать слишком любопытного конькобежца, но Коготков протягивает документ. Продавец торопливо одергивает полушубок:

— Берегов это, завхоз Берегов…

— Разговор — между нами. Поняли?

Через полчаса в адресном столе Коготков записывает: «Берегов А. И., Берегов П. Н. живут по Гоголя, 16».

— Как раз напротив дома Саши, — думает взволнованно Коготков по дороге в отделение.

Дровосеков внимательно смотрит на Коготкова, который стоит перед столом.

— Конечно, это еще не доказательство, — говорит лейтенант, — но все же я уверен, что Берегов — участник ограбления.