– Я не расстроен, что вы не оповестили меня о новенькой. И я не сержусь, что вы сами предпочли заняться ее личным делом. Все же как-никак глава школы - вы, а не я.

– Я рад слышать от тебя эти слова, - чуть ли не прослезился Карпатов.
– Мне было бы очень больно потерять расположение такого замечательного юноши как ты.

"Не расположение ты боялся потерять, ханжа, а бесплатную рабочую силу!
– мысленно возмутился Курт.
– Кто ж еще сможет так рьяно разбирать твои бумажки!"

– Так, значит, ты нашел общий язык с Эштель?
– Карпатов, поняв, что его бухгалтерии не грозит кризис, тут же расслабился и вернулся к протяжно-ленивой манере речи.

– Скорее, больших успехов в этом добилась Каели, чем я.
– Курт не совсем понимал, для чего директор столь подробно расспрашивает его о Зарине. Раньше новенькие не вызывали у Карпатова особого интереса. Для него они обычно вливались в общий темно-шоколадный поток детишек в школьной форме и выныривали из него лишь для получения нагоняев или поощрений. Откровенно говоря, Карпатов больше любил раздавать нагоняи.

– Каели, Каели...
– лоб Карпатова сморщился от напряженной умственной деятельности.
– А, второй член Совета? Милая девчушка.

Курт сдержанно кивнул. В кабинете воцарилось молчание, и юноша настороженно воззрился на директора. Тот явно чего-то ожидал от него, но Курт не мог сообразить ничего такого, что могло бы понадобиться от него Карпатову. Разве что он ждет более детальный отчет об установлении дружественных отношений с новенькой. Курт криво улыбнулся. Что ж, значит, в этом аспекте Карпатов и Эни были очень похожи. Обоим подавай результаты в виде крепких товарищеских отношений и прочных уз.

– У меня возникла мысль о том, что Зарина Эштель может помочь нашей школе с Олимпиадой, - сказал Курт, четко проговаривая слова. Вообще-то в его планах не значилось поднимать сегодня эту тему, но юноша предпочел говорить об Олимпиаде, нежели о мнимой дружественности, которой пока и в помине не было.

– Неужели?
– Директор подался вперед. Глаза его зажглись нескрываемым интересом.
– Каким же образом?

– Я наблюдал за ней на уроках и вполне оценил уровень ее знаний.
– Курт не стал добавлять, что одновременно он оценил и меру ее гадливости.
– Ей не нужна особая подготовка, поэтому она уже может быть полноценным претендентом-представителем от школы.

Пухлое лицо Карпатова покрыл легкий румянец, и он весь засиял, как новая начищенная ваза. Вскочив со стула и чуть не спихнув животиком со стола стопку бумаг, директор шустро засеменил в сторону одного из шкафов.

– Я в полном восторге от твоей идеи, - сообщил директор, роясь в шкафу. Он был низеньким, и казалось, вот-вот исчезнет в темном нутре шкафа.
– Скажу тебе, когда я изучал ее личное дело, то подумал о том же. Как здорово, что нам приходят одни и те же мысли!

– Но это еще не решено, - быстро уточнил Курт, чувствуя излишнюю напористость в словах директора.
– Это лишь вариант, а не конечное решение. Нужно все обдумать, поговорить с самой Эштель.

– Само собой, само собой, - раздалось из шкафа. Бессвязное бормотание Карпатова затянулось, и Курт, потеряв терпение, распрощался с директором, сказав, что ему нужно на урок. В ответ юноша получил еще один поток мычания и бубнежа.

* * *

Курт зашел в кабинет Ученического Совета под протяжный скрип петель. За первым звуком последовал второй: словно кто-то долгое время качался на стуле, а потом резко свалился с него от неожиданности. Юноша бесстрастно воззрился на валяющуюся на полу Эни.

– Ты бы хоть предупреждал!
– накинулась на него девушка.
– От этой двери скрип, как в трэшовом фильме ужасов!

– Предлагаешь мне перед тем, как зайти орать: "Я вхожу!"?
– Эни усиленно закивала, вдохновленная идеей.
– Чтобы ты успела перестать качаться на казенных стульях и принять вид "я тут ни при чем, они волшебным образом ломаются сами"?
– Эни перестала кивать и столь же усиленно залилась краской.

– Тебе доставляет особое удовольствие меня стыдить?
– пробурчала она, подхватывая уроненный стул за спинку и с громким стуком придавая ему вертикальное положение.

– Да, думаю в будущем этим зарабатывать.
– Курт прошел мимо девушки к своему столу.
– Почему ты не на уроке? Я не просил сегодня мне помогать.

Эни деловито переместила стул поближе к столу Курта и, перекинув через него ногу, села наоборот, положив локти на спинку. Ее лицо как по команде приобрело выражение столь жалостливое, что сердобольные старушки, увидев ее в этот момент, не пожалели бы копеечки.

– Сидеть на уроке нет резона, - пожаловалась девушка, опуская голову на руки.