Мейбл закачалась от смеха, ухватившись за бока.

— Фиета — чудачка, — сказала она. — Ты только не говори маме, но мы, девушки, иногда потихоньку сходимся с ней на задворках, за лавкой, и она нам рассказывает всякую всячину. — Мейбл перевела дух и отерла слезы, выступившие у нее на глазах от смеха. — Фиета говорит, что, если мужчина вежливый и не дурак и поговорить умеет, так что ей, понимаешь, лестно, ну так она просто не может… Она говорит…

— Ладно. Хватит, — сказал Ленни. Он снова посмотрел на Фиету. Та в эту минуту отвернулась от своих кавалеров и поймала его взгляд. Глаза ее засмеялись ему в ответ; губы раскрылись в широкой улыбке, сверкнули белые зубы. Это была такая хорошая, веселая, дружеская улыбка, что и Ленни невольно улыбнулся.

Зазвенела гитара, грянула гармоника, и среди общего смеха и говора начались танцы.

— Пойдем потанцуем, — сказала Мейбл, хватая Ленни за руку.

— После, Мейбл. Сейчас не хочется.

— Ну пойдем!

— Я потом с тобой потанцую. А пока посмотрю.

— Ты весь вечер только и делаешь, что смотришь… — Мейбл вдруг умолкла и сжала локоть Ленни.

— Ты что, Мейбл?

— Ой! Она идет сюда.

Ленни повернул голову и увидел, что Фиета направляется к ним. Другие тоже это заметили. Мать Ленни хотела было встать из-за стола, но проповедник, сидевший рядом с ней, положил ей руку на плечо и удержал ее. Несколько танцующих пар — из тех, что постарше, — остановились. Мейбл тревожно оглянулась; ей хотелось убежать, но вместе с тем хотелось и остаться.

В толпе начали возмущенно перешептываться. Фиета — дурная женщина. Распутница. Разве пристало ей заговаривать с Ленни? Стыда у нее нет! Другие смотрели с любопытством. Интересно, что он сделает? Отойдет? Отвернется? Он образованный, вот посмотрим, как в таких случаях поступают образованные люди.

Со смехом в глазах, вызывающе покачивая бедрами, Фиета не спеша прошла сквозь толпу и остановилась перед Ленни.

— Здравствуй, — сказала Фиета.

— Здравствуй, Фиета, — ответил Ленни.

Она повела бровями и усмехнулась.

— Ага, значит, Мейбл тебе про меня рассказывала.

— Рассказывала.

— Иди-ка, девочка, потанцуй. Мне надо поговорить с твоим братом. А матери твоей не понравится, если и ты тут будешь.

Мейбл нерешительно поглядела на Ленни.

— Иди, Мейбл, — сказал он.

Мейбл отошла. Кто-то из парней подхватил ее, и они пустились в пляс.

Фиета смотрела на Ленни манящим взглядом. Казалось, это у нее выходит само собой, помимо ее желания; встречая мужчину, она невольно звала его; манила тайным пламенем, тлевшим в ее крови, и словно говорила ему: пойми меня, сумей ко мне подойти — и я буду твоя.

— Зачем ты сюда приехал? — спросила она низким, грудным голосом.

— Садись, — сказал Ленни.

Она повиновалась. Ленни закурил папиросу.

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что хочу знать. Что тебе здесь нужно? Чего ты хочешь от этих людей?

— Я хочу им помочь.

— С какой стати?

— С такой стати, что они для меня свои.

— Но тебе-то от этого какая выгода? Я ведь сама бывала в Кейптауне, я не дурочка какая-нибудь. Чего тебе от них нужно?

— Ничего мне от них не нужно. Я хочу им помочь. Дать им образование. Вот что мне нужно. Только это — и ничего другого.

— У них нет денег, Ленни Сварц.

— Я знаю.

— У них взять нечего.

— Я уже сказал тебе, что и не хочу ничего у них брать.

— Видала я образованных, Ленни Сварц, знаю, что это за народ.

— Но я говорю правду, Фиета. Неужто тебе непонятно, что можно помогать людям без всякой задней мысли, просто потому, что это свои? Они для меня свои, Фиета.

— С твоим образованием ты и в Кейптауне мог бы хорошо зарабатывать.

— Я здесь родился.

Она долго глядела ему в глаза, и теперь в ее взгляде был не только призыв, а еще и что-то другое. Потом она кивнула.

— Я верю тебе, — сказала она с расстановкой. — Может, это и глупо с моей стороны, но я тебе верю. Ты, видать, и вправду хочешь им добра, Ленни Сварц. Я очень рада. Первый раз встречаю такого — образованный, а не жулик.

— Таких много, Фиета…

— Тех я не видала, а тебя вижу. А теперь послушай, что я тебе скажу. Ты знаешь, что они про меня думают. Они считают, что я дрянь и шлюха. Я на них не обижаюсь. Не понимают они. Не видят, что у человека в душе творится. Пальцами на меня показывают. Но они, видишь ли, не знают, сколько на свете зла. А я знаю. И если кто захочет это зло сюда принести, я буду с этим человеком бороться. Убью его, коли надо будет. Уезжай отсюда, Ленни Сварц. Возвращайся к своей красотке. Той, что на карточке. Мейбл мне рассказывала. А нашим твое образование ни к чему.

Сейчас у них ничего нет, но они ничего и не хотят. Они довольны. Бедность у них, во всем недостаток, а все ж таки они счастливы. Молятся своему боженьке, ходят в свою церковку, слушаются своего духовного папеньки. И счастливы на свой лад. А если ты им дашь образование, они потеряют и это маленькое счастье.

Тогда им захочется разных вещей, о каких они до сих пор и не думали. Хорошей еды захочется, и того и сего. Станут говорить, что белые ничем их не лучше, — и договорятся до какой-нибудь беды. Я это уже раз видела, Ленни Сварц. В другой деревне. Я не хочу, чтобы это случилось здесь. Эти люди мне близки, я их люблю. Уезжай, Ленни Сварц, прошу тебя.