О'Брайен сделал шаг, чтобы вмешаться, но отец Да Коста поднял руку, чтобы остановить его.

— Оставьте, — сказал он спокойно.

Странное озадаченное выражение возникло на лице Дантона, когда он осознал всю дерзость своего проклятия. Он обнял за плечи жену и ее брата, и они пошли прочь. Могильщики шли следом.

О'Брайен помог священнику одеться.

— Я так сожалею о случившемся, отец мой. Грязная история.

— Он прав, бедняга. И вообще, что я мог сказать человеку, пережившему такое?

Казалось, ответ озадачил могильщика, но О'Брайен просто кивнул.

— Да, в этой суетной жизни случаются странные вещи, — признался он, раскрывая свой зонт. — Я провожу вас до часовни, отец мой.

Да Коста отрицательно покачал головой.

— Я пойду другой дорогой, той, что длиннее, если позволите. Мне необходимо поразмышлять. Но если вам будет угодно, я позаимствую ваш зонтик.

— Конечно, отец мой.

О'Брайен передал зонт, протянув его через ограду.

— Странные слова для священника, — проронил могильщик.

О'Брайен зажег сигарету.

— Да, но Да Коста — не обычный священник. Джон Делвин, ризничий прихода Святой Анны, рассказал мне о нем. Он был коммандос или что-то вроде этого во время войны. Он сражался вместе с Тито и участвовал в югославском сопротивлении. После этого он попал в английскую коллегию в Риме. Ему предстояла блестящая карьера в какой угодно стране. Но он избрал деятельность миссионера.

— И куда же его направили?

— В Корею. Он был в китайском плену в течение пяти лет. Затем он занял какой-то административный пост в Риме, чтобы передохнуть, но такое занятие не пришлось ему по нраву. И он добился назначения в Мозамбик. Думаю, его дед был португалец. Во всяком случае, языком он владеет.

— А что с ним произошло там?

— Ну, его выслали. Португальские власти нашли, что он слишком симпатизирует мятежникам.

— А что он делает здесь?

— Он кюре при церкви Святого Имени.

— В этой груде развалин? — воскликнул могильщик. — Да ведь она существует только за счет казней! Если на воскресной мессе он имеет десяток прихожан, то это настоящая удача!

— Вот именно! — заявил О'Брайен.

— А, я понял! Они таким образом давят на него, ведь так?

— Это редкий человек, ему цены нет, и он не заслуживает пренебрежения, — сказал О'Брайен.

Ему порядочно надоел этот разговор, от которого он очень устал, хотя и не понимал сам — почему.

— Будет лучше поскорее засыпать эту могилу.

— Чего? Под таким ливнем? — возмутился могильщик. — Разве нельзя переждать немного?

— Нет, ни в коем случае!

О'Брайен повернулся и пошел прочь, в то время как могильщик, проклиная всех и вся, убрал брезент и принялся за работу.

Вообще-то отец Да Коста любил прогуливаться под дождем. Это укрепляло в нем сознание безопасности и защищенности. Что-то из детства, как ему казалось. Но сегодня все было по-другому. В этот день он чувствовал себя не в своей тарелке, он был взвинчен. И еще это происшествие на кладбище расстроило его.

Он остановился, чтобы закурить, довольно неловко из-за зонтика в левой руке. Он решил не так давно выкуривать за день не больше пяти сигарет — они оставлялись на вечер, — и это было удовольствие, предвкушаемое долгие часы, но в таких обстоятельствах...

Он дошел до наиболее старой части кладбища, которую он обнаружил месяц или два назад; это место его восхитило. Там, под великолепными соснами и кипарисами находились прекрасные памятники в готико-викторианском стиле, мраморные ангелы, бронзовые фигуры Смерти. И это очень сильно отличалось от других, более современных надгробий. Каждая могила вызывала у проходящего странные, сентиментальные переживания.

В углу аллеи между кустарниками и рододендронами он остановился. Там не было ни единой живой души. В десятке метров аллея делала развилку, открывая особенно интересный памятник: две мраморные колонны обозначали дверь, а рядом — фигура пожилой женщины, встающей из своего кресла.

Какой-то мужчина в темном пальто и без шляпы, преклонив колено, стоял лицом к памятнику. Все было тихо, и только дождь стучал по мокрой земле; отец Да Коста замер, не желая потревожить посетителя в минуту душевной скорби.

А затем произошло нечто необъяснимое. Из-за надгробия появился священник. Это был еще довольно молодой человек в черной шляпе и черном непромокаемом плаще, надетом поверх сутаны.

То, что случилось затем напоминало кошмар, никоим образом не связанный с реальностью. Человек у могилы поднял глаза, а в это время священник вытащил пистолет с глушителем. В момент выстрела раздался глухой хлопок. Осколки черепа и брызги мозга разлетелись по земле, а жертва упала навзничь.

Отец Да Коста издал сдавленный крик, но было поздно: