После приема только и разговоров было об этом грандиозном светском событии, единодушно признанном гвоздем уходящего сезона. К сожалению, сам маркиз на праздник, устроенный в его честь, не попал: из-за неожиданного шторма в Атлантике судно пришвартовалось только в четыре часа утра, и, когда маркиз добрался до своего отеля, вечер благополучно завершился. Вирджинию отправили спать уже в час ночи, чтобы она могла отдохнуть и иметь свежий вид к завтрашней церемонии бракосочетания. Апатия и бесконечная усталость не лишили девушку здравого смысла, и она чувствовала, как мать в глубине души рада, что герцог так и не встретился с невестой накануне свадьбы — неизвестно, как прошла бы эта встреча и что подумал бы жених о своей будущей жене.

Вирджиния часто ломала себе голову над тем, как удалось матери обмануть герцогиню. Она не сомневалась, что, всецело захваченная безумной идеей породниться с высшей аристократией, мать ни перед чем не остановится, и уж тем более перед тем, чтобы немного приукрасить внешность будущей герцогини.

У себя в комнате Вирджиния сорвала с головы венок из роз, казавшийся особенно нелепым на ее сухих бесцветных волосах, и принялась разглядывать собственное отражение в зеркале. Кажется, за последние три недели, вопреки уверениям лечащих ее врачей, она стала еще толще. Угри придавали коже особый синюшный оттенок, опухшие глаза терялись в складках жира, сухие губы потрескались до того, что в уголках рта образовались малозаметные, но очень болезненные язвочки. Обычно такое случалось с ней раньше только зимой, но с приходом весны все бесследно исчезало. Теперь же ее постоянно знобило, хотя на улице было тепло и никаких других симптомов простуды не было.

Она сняла платье и с облегчением вздохнула, расшнуровав тугой корсет. Быстро натянув на себя ночную сорочку и стараясь не смотреть на себя в зеркало, она юркнула под одеяло и зябко завернулась в него по самую шею.

— А может, было бы лучше уехать к тете Луизе? — спросила она вслух саму себя и неожиданно всхлипнула. — Лучше бы я умерла! О Господи! Лучше бы я умерла!

Однако утром она проснулась живой и даже здоровой и сразу же оказалась в центре кипучей деятельности, которую развили вокруг нее. Первой явилась мать, хотя ее никто не звал. Она решительно раздвинула шторы на окнах и стала звонить в колокольчик над ухом невесты.

— Я уже получила записку от маркиза, — объявила она дочери голосом, исполненным глубокого удовлетворения. — Чем я действительно не перестаю восхищаться у английских аристократов, так это их манерами! Он написал мне сразу же по прибытии в Нью-Йорк. Просил прощения за задержку в пути, как будто это его вина! Бедняжка! Пишет, что глубоко сожалеет о тех неудобствах, которые я испытала на приеме, организованном в его честь, где сам виновник торжества отсутствовал. Впрочем, все к лучшему! Я даже рада, что вы впервые увидите друг друга только тогда, когда епископ назовет вас мужем и женой!

Вирджиния молчала, и после короткой паузы миссис Клей возобновила свой монолог:

— Сегодня прекрасный день! Солнце сияет вовсю! Я уже даже пожалела, что отказалась от намерения провести церемонию в соборе святого Томаса. Но гостиная тоже смотрится превосходно! Вставай, Вирджиния! Нечего разлеживаться! Ты ведь не хочешь начать свою супружескую жизнь с того, что заставишь собственного мужа ждать! Учти, мужчины не любят этого!

— Мне плохо, — простонала Вирджиния. — Я чувствую себя совершенно разбитой!

— Это все нервы, дорогая! Ты же знаешь это не хуже меня. Выпей молоко, а позже, перед самой церемонией, тебе еще дадут бокал шампанского.

— Я не хочу шампанского, — слабо запротестовала девушка. — Оно очень кислое, и у меня от него отрыжка.

— Тогда что-нибудь другое! Что твой доктор прописал тебе в последний раз?

Вирджиния ничего не ответила. Она слишком хорошо знала собственную мать, которая непременно переиначит все сказанное врачом. Миссис Клей мнила себя специалистом в области медицины не меньшим, чем все врачи, лечащие ее дочь, вместе взятые. У нее было полно собственных идей о том, как и чем лечить больного.

— Тогда выпей кофе, — не отставала она от дочери. — Я распорядилась, чтобы нам принесли целый кофейник. Сама я сегодня не обойдусь без дюжины чашек кофе.

Когда кофе был принесен, она налила огромную чашку для Вирджинии и положила туда несколько ложек сахара.

— Сахар придает бодрость, — оптимистично объявила она, — а кофе тонизирует и возбуждает!

— У меня от него сердце трепещет, — раздраженно возразила Вирджиния. — Честное слово, мама, я бы предпочла не пить кофе.

— Ради Бога, Вирджиния, давай хоть сегодня обойдемся без твоих вечных препирательств! — вспылила миссис Клей. — Пей и меньше говори! Я лучше тебя знаю, что тебе хорошо, а что нет. На то я твоя мать! Ступай в ванную, а служанки тем временем приготовят твой наряд. Уверена, там еще понадобится кое-какая переделка, поэтому постараемся обойтись без спешки. Ты должна быть полностью готова, прежде чем я спущусь вниз встречать гостей.

Проще было повиноваться, чем вступать в вечные дискуссии. После горячей ванны у Вирджинии началось сильное головокружение и она несколько минут просто сидела на стуле и медленно приходила в себя.

Потом приехал парикмахер и занялся ее головой. Вирджиния ничуть не удивилась, когда увидела, что фата будет крепиться к прическе с помощью бриллиантовой тиары. Огромная, обильно украшенная камнями тиара даже на высокой женщине, какой была ее мать, смотрелась бы громоздко и вульгарно, а на такой коротышке, как она, эта тиара была просто смешна.