Никогда раньше она не вспоминала о силе принадлежащей ее роду. Никогда северянка не верила в то, что эта сила доступна и ей. Будучи увлеченной сказками и рыцарями, платьями и лентами, она и подумать не могла, что в момент лютой ненависти способна коснуться сознания болтонских псов.

– Твои слова исчезнут. Твой Дом исчезнет. Твое имя исчезнет. Исчезнет даже память о тебе.

Наблюдая за тем, как по ее команде собаки покинули свои места, она чувствовала их голод.

– Мои псы меня не тронут.

– Они не ели семь дней. Ты сам сказал.

Санса не отрывала взгляда, ловя жадно миг, когда его уверенность пошатнулась.

– Они преданные.

– Были, – с легкостью признала девушка, а потом отдала им приказ подойти ближе.
– Но сейчас они голодны.

Полностью подавляя сознание псов, она будто бы сама была на их месте, когда приказала им разорвать бывшего хозяина на части, а потом сожрать, не оставив и косточки. О, он мог сколько угодно пытаться командовать ими. Он мог приказывать им сидеть, лежать, отчаянно повторять это раз за разом. Да только это ничего не изменит, когда перед ним вместо верных животных - зачарованные голодные звери.

Когда самый большой пес набросился на Рамси и оторвал кусок подбородка мужчины, Санса хотела уйти. Она уже сделала полшага назад, но, повернувшись вполоборота, не могла отвести глаз от зрелища. Снова приблизившись, волчица горела желанием досмотреть, как собаки растерзают его до смерти, как от него не останется ничего.

Дослушав последние крики раздираемого заживо, Леди Винтерфелла повернулась и неторопливо направилась прочь от псарни. Будто ни в чем не бывало она шла по заснеженному двору, не беспокоясь о том, что кто-то может услышать шум и прибежать на него. Наслаждаясь звуками отрываемой клыками плоти и громким лаем, синеглазая с каждым шагом чувствовала себя все лучше. Больше не было страха. Больше никто не посмеет причинить ей вред. Теперь она никому не позволит забыть о том, кто она и что принадлежит ей. Уверенная, что никто ее не видит, волчица довольно улыбнулась, оледеневшим взглядом смотря перед собой.

========== Глава 4. ==========

Комментарий к Глава 4.

Буду рада комментариям. Однако попрошу удержаться от грубой или необоснованной критики. Помните, что у каждого свое видение персонажей.

С любовью, Алира.

Утро после битвы выдалось по-зимнему стылым. Снег, укрывший Винтерфелл и его окрестности, уже не таял под лучами солнца, то и дело проглядывающего из-за туч. Но Бейлиш, неторопливо направляясь к Богороще, раскинувшейся сразу за стенами замка, не обращал внимания ни на то, как тела, еще не отошедшего от теплоты покоев, коснулась морозная свежесть, ни на срывавшийся с неба мелкий снег.

Ему хотелось увидеть свою рыжеволосую пташку, безукоризненно спевшую вчера свою песню. К тому же, ему было, что ей предложить сейчас. Вот только предложение это было предназначено исключительно для ее ушей и делать его в замке, пускай даже и в безлюдном месте, означало лишь одно - вскоре о нем будут знать все, начиная от бастарда и заканчивая вожаком одичалых. Привыкший не доверять никому, Мизинец тем более не доверял тем, кто сейчас был в Винтерфелле.

Он не ошибся в своих догадках относительно того, что найдет Сансу именно здесь. На мгновенье задержавшись на краю поляны, в центре которой росло старинное Чардрево, по слухам помнящее еще Брандона Строителя, мужчина невольно засмотрелся на расположившуюся под ним Старк. Лицо девушки было тронуто легкой печалью и, пожалуй, подойди он сейчас ближе, то смог бы рассмотреть на ее щеках еще не успевшие просохнуть дорожки от слез. Кого оплакивала рыжеволосая волчица? Родителей? Или братьев? А может то, что ее родовое гнездо стало свидетелем ее позора?

Весь ее вид не вязался с увиденным накануне Пересмешником – то, с каким воистину дьявольским наслаждением она наблюдала за тем, как Сноу избивает Болтоновского ублюдка, как потом фактически своими руками она скормила Рамси его же псам. Где-то в глубине души мужчина прекрасно понимал - после пережитого пташкой, отчасти это было нормальной реакцией на возмездие, настигшее того, кто издевался над ней. Но, в то же время что-то внутри подсказывало Мизинцу, что последние слова, брошенные мерзавцем Болтоном перед смертью, будто бы он стал частью Сансы, не были лишены здравого смысла, и что теперь с ней нужно быть особенно осторожным. Она великолепно усвоила все уроки, которые преподал ей и он сам, и жизнь, и теперь, если он сделает хотя бы один неверный шаг, Старк не упустит возможности поквитаться с ним.

Прекрасно понимая, что, быть может, не стоило тревожить девушку именно сейчас, Пересмешник все же решился нарушить тишину:

– Простите, Миледи, - издалека начал мужчина, одновременно с этим делая несколько шагов, приближаясь к рыжеволосой, - Если вы молились…

Взгляд, которым она наградила позволившего себе потревожить ее покой, говорил сам за себя. Сейчас в нем, пускай и не на долго, проступила та Санса, которая, покинув Винтерфелл вместе со своей семьей, приехала в Королевскую гавань. Вот только от той наивной девочки сейчас остался, пожалуй, лишь этот взгляд, да горечь, сквозившая в каждом ее слове, когда она вспомнила дни, предшествовавшие своему отъезду.

Едва заметно улыбнувшись, Пересмешник мысленно произнес: «О, да, Санса, тогда ты была той, ради которой слагались баллады и назначались турниры. Тогда ничего не предвещало тебе беды».

– Я была глупой девочкой, - в тот момент, когда она произносила эти слова, поднимаясь, чтобы, поправив плащ, направиться прочь, от той, прежней Сансы не осталось и следа. Теперь напротив него стояла безжалостная волчица, готовая на все ради своей семьи и своего дома.

– Ты была ребенком, - возразил ей Пересмешник, заставляя остановиться и посмотреть ему в глаза.