Мудрый Экклезиаст завещал: «Время разбрасывать камни, время их собирать». Я решил, что это адресовано мне лично: я ведь всю жизнь разбрасывал свои рассказы, притчи, новеллы, повести по разным журналам и издательствам, по разным городам и странам – вот и пришла пора собрать под одной обложкой, хотя бы некоторые из них, самые любимые, проверенные временем и читательским интересом.

У кого-то может возникнуть вопрос: «Чего это вдруг он решил издать «Избранное»? Наверное, к юбилею?..

Ничего подобного! Я не люблю юбилеи и никогда их не праздновал публично, ни в концертных залах, ни на телевидении, ни на радио. Во-первых, не очень верю в искренность обязательных юбилейных панегириков, а во-вторых, потому что часто после юбилеев терял дорогих мне людей: и Григория Горина, и Бориса Брунова, и Володю Точилина, и ещё многих. Бурные, помпезные юбилеи стали для них репетициями похорон. Поэтому я не люблю публичные чествования и всю жизнь их избегаю. Нет, я не пропускаю свои дни рождения и праздную их, собирая только самых близких друзей. Застольем руководит мой брат Леонид Каневский, лучший тамада на Свете, и вечер проходит в атмосфере искренней любви, доброжелательства и веселья. На каждом таком праздновании я читаю стихи, в которых подвожу итоги прошедшего года, или пятилетия, а иногда – и всей жизни.

Одно из таких стихотворений я помещаю в этой книге, вместо предисловия. Оно было адресовано только моим друзьям, сидящим за столом, но я читаю его и на своих творческих вечерах: ведь люди, пришедшие на встречу со мной, – это тоже друзья, как и вы, мои дорогие читатели! Так что открывайте обложку и заходите в эту книгу, усаживайтесь поудобней и побеседуем, негромко, по душам, пока мы ещё не разучились просто говорить друг с другом, без скайпа и фейсбука, без андроидов и айфонов…

Человек потерял запятую, стал бояться сложных предложений, искал фразы попроще. За несложными фразами пришли несложные мысли.

Потом он потерял знак восклицательный и начал говорить тихо, ровно, с одной интонацией. Его уже ничто не радовало и не возмущало, он ко всему относился без эмоций.

Затем он потерял знак вопросительный и перестал задавать вопросы, никакие события не вызывали его любопытства, где бы они не происходили: в космосе, на земле или даже в своей квартире.

Ещё через пару лет он потерял двоеточие и перестал объяснять свои поступки.

К концу жизни у него остались только кавычки. Он не высказывал ни одной собственной мысли, всё время кого-нибудь цитировал. Так он совсем разучился мыслить и дошел до точки.

Берегите знаки препинания.

На нашей улице строили подземный переход. Всю улицу перерыли. Движение перекрыли. Троллейбус в сторону отвели.

Наконец, закончили и устроили торжественное открытие. Оркестр пригласили. Ленточку у входа натянули, троллейбус в сторону отвели.

И тут вдруг выяснилось, что выхода из-под земли нет, забыли сделать: очень торопились сдать объект досрочно.

Ну, комиссия, конечно, строителей пожурила, но не лишать же весь коллектив премии. Да и опять же – оркестр уже приглашён, ленточка натянута. Решили торжества не омрачать, переход принять, а отсутствующий выход внести в акт недоделок.

Оркестр грянул марш, ленточку перерезали, и народ хлынул вниз, в переход.

Правда, нашлись нытики, которые не хотели акт подписывать, мол, как же так: переход без выхода. Но председатель комиссии дал им достойную отповедь:

– Вы что, в инициативу наших людей не верите?.. Если понадобится – найдут выход!

Переход этот по сей день работает. Миллионы людей туда входят и, представьте себе, как-то выходят. Так что председатель комиссии оказался прав: надо верить в творческую инициативу!

По коридору Университета взволнованно прохаживался смуглолицый курчавый паренёк. За дверью заседала приёмная комиссия филологического факультета.

Вот оттуда выскочил здоровенный узколобый детина. Курчавый бросился к нему: