— Понятно, — произнес МакЛауд. — Но почему ты не хотел говорить об этом при Мишель?

— А ты не догадываешься? Она же считает виноватой во всем себя.

— Куда вы направитесь теперь?

— В Париж, — не задумываясь ответил Бертон. — Там у меня есть и деньги, и документы, и связи… Только бы выбраться отсюда.

МакЛауд аккуратно поставил пустой бокал на стол. Что ж, история была вполне обыкновенной и правдоподобной.

— Извини, — сказал он осторожно. — Я не хочу говорить, что не верю тебе. Но почему ты мне все это рассказываешь?

— Что тебя удивляет? — усмехнулся Бертон. — Тебе кажется, что я распахиваю душу перед первым встречным? Поверь, я достаточно знаю о тебе. Я не зря рассказал о пророчестве. Меньше чем через две недели мне исполнится восемьсот пятьдесят лет. А тут все эти дела… Мне будет легче, если я буду знать, что есть кто-то, кому все известно, и кто, в случае чего, сможет позаботиться о Мишель.

— Об этом не беспокойся, — сказал МакЛауд, вставая. — Но мне не нравится твое настроение. Ты сам так можешь накликать свою беду.

*

Они проговорили еще долго, в основном о Мишель. МакЛауду было приятно узнать, что непутевая девчонка, к которой он не знал как подступиться, сумела столь многого добиться всего за несколько лет. Она была очень талантлива. Нужно было только пробудить в ней интерес к чему-то, кроме пустого прожигания жизни.

Бертон тоже был ему симпатичен. Только его фатализм производил дурное впечатление. МакЛауд никак не мог привыкнуть к тому, что этот человек постоянно говорит о себе, будто жизнь его уже закончена. Но что поделаешь, пророчества — вещь упрямая.

Ближе к вечеру МакЛауд отвез обоих в аэропорт. Мишель грустно притихла. Прощаясь с МакЛаудом, она посмотрела ему в глаза долгим печальным взглядом, как будто тоже ожидала беды.

*

Вернувшись под вечер в свой номер в гостинице, МакЛауд застал там Кассандру.

— Дункан? Где ты был? — вскинулась она ему навстречу. — Что-то случилось?

Он почувствовал себя очень усталым:

— Нет… нет, ничего. Встретил старого друга. Даже двоих…

— Друга? — недоверчиво переспросила Кассандра. — С которым назначил встречу вечером?

— Нет, — улыбнулся он. — Никаких вечерних встреч. Я пообедал с ними и проводил до аэропорта.

Кассандра вроде бы успокоилась. Но потом обратила внимание на его задумчивость.

— Дункан, с тобой точно ничего не случилось?

— Нет, — вздохнул он, садясь на низкий диван. — Кассандра, скажи, пророчества всегда сбываются?

— Ну, смотря какое пророчество. Почему ты спрашиваешь?

— Этот друг, с которым я встречался… Понимаешь, ему когда-то предсказали, что он проживет восемьсот пятьдесят лет. Сейчас ему почти столько. Вот он и решил заранее смириться с неизбежным. Как по-твоему, у него есть основания?

Кассандра задумалась. Опустилась на диван рядом с ним.

— Сложно сказать. Как звучало пророчество? Полностью.

— Я не все знаю. Там говорилось о лестнице в восемьсот пятьдесят ступеней, ведущей в никуда…

— В никуда? Именно так?

— Да, а что?

Кассандра еще подумала, потом тихо сказала:

— Дункан, путь в никуда — это смерть без возможности передать себе подобному свою силу… Это означает, что он погибнет от рук простых смертных.

— Ты думаешь, это сбудется?

— Как знать… Видишь ли, пророчества держатся в секрете по одной простой причине — часто исполнение пророчества становится прямым следствием попытки предотвратить предсказанные события. Увы, очень может быть, что твой друг и прав, принимая все. От судьбы не уйдешь.

МакЛауд встал, подошел к окну и долго глядел на улицу.

Самолет уже нес Ричарда Бертона и Мишель Уэбстер к Парижу…

Может ли опасность исходить оттуда?

========== Глава 7. Заговор. Первая кровь ==========

— Где ты был?

— Нигде. Прогуливался.

— Неужели? И вчера вечером тоже?

— А что, вечер — неподходящее время для прогулок?

— Ты знаешь, что я не люблю повторять вопросы? Где ты был? В публичном доме?

— Тихо, тихо… Я был в церкви.

— В церкви? И кой черт тебя туда понес?

— Мне запрещено ходить в церковь?

— Тебя что, на исповедь потянуло?

— Я похож на идиота?

— Хочешь услышать правду? Да, еще как похож.

— Спасибо.

— Не за что. Постарайся впредь не делать глупостей.