– Простите за грубость, - выпалила Снежка, - но мне тоже нужна помощь, - ее

подбородок дрожал. – Избавить меня от проблемы, нет, от яда…

– Нет, нет, дитя, - тяжко вздохнула Белая монахиня. – Хочешь, чтобы я смела

ненависть и горечь, наполняющие твое бедное сердце гневом? Это можешь только ты.

– Как? – слезы катились по лицу Снежки.

Мудрейшая с теплом посмотрела на нее и тихо сказала:

– Твой враг тебе говорил.

Девушка вытерла щеку и медленно моргнула.

– Быть как река?

– Быть как река, - тихо повторила Белая монахиня. – Это мудро, дитя. Тот, кто сказал

тебе это, говорил искренне, жил, чтобы служить. Жизнь твоего врага началась не так, как

твоя, враг стал сиротой из-за бандитов, его вырастили шиноби, сделали особенным,

одиноким… прочным, как закаленная сталь! Твой враг – она. Она советовала тебе той

частичкой, что не охотится и не убивает. Так что забудь о ее поступках, думай о ее горе и

следуй ее совету.

– Это так странно, - пожала плечами Снежный Ястреб. – Знаю, она говорит правду,

но почему…

– Даже волчица найдет каплю нежности при виде сироты, - Белая монахиня не

ответила на вопрос на лице Тени и подмигнула Снежке.

Мудрейшая встала на ноги, повернулась и пошла к толстому матрасу под лампой у

дальней стены. Мотто шел рядом с ней, постоянно глядя на двух неожиданных гостей.

Белая монахиня остановилась у своей кровати и посмотрела на них.

– Я опустошена. Я должна замереть, уйти в глубины разума, чтобы набраться сил. В

такие времена моя жизнь в лапах Мотто, пока я отдыхаю, я не могу ощущать атаку и

отбиваться. Но не переживайте. Мотто услышит ваших врагов и поднимет тревогу. Так

что спите. Я разбужу вас перед рассветом.

Снежка следила, как пес садится у матраса Белой монахини.

– Но тут есть только вы и Мотто-сан. Кто разбудит вас?

Мудрейшая посмотрела на нее красными глазами.

– Никто. Хотя всем живым существам требуется сон, скажем так, что я сплю не так,

как это делают мужчины, женщины и звери.

– Я слышала как-то раз, - сказала Снежный Ястреб, - что были люди, живущие без

сна, в древнее время. Еще до того, как были написаны первые свитки. Но это, наверное,

еще одна легенда…

– Нет, - утомленно сказала Белая монахиня. – Мы… они… так жили.

Тень уставился на Снежку. Мы? Могло это быть правдой? Была ли Белая монахиня

такой древней? Была ли она бессмертной, последней из своих, оставшейся из-за

утерянного древнего знания?

Белая монахиня посмотрела на него и издала тихий стон.

– Если бы все так было.

Мудрейшая медленно вытянулась на матрасе на боку, быстро вошла в некий транс.

Мотто рядом с ней сидел и оставался бдительным. Они следили, как дыхание Белой

монахини замедлялось, а потом словно остановилось.

Они потрясенно переглянулись.

Тень покачал головой.

– Она столько всего может, - прошептал он, - но не гарантирует нашу безопасность.

Столько силы, но она не хочет вмешиваться, - он щелкнул языком.

– Разве это не доказательство, - медленно ответила Снежка, - что она святая?

Он пытался обдумать ее вопрос, пока ложился на свой матрас, утомленный и

желающий сна. Но одна мысль прогнала все остальные из его головы.

Белая монахиня знала его маму.

Тень Луны закрыл глаза и ощутил, что они полны слез.

ОДИННАДЦАТЬ

Плавание с Рокурокуби

Тень Луны резко проснулся, в нос ударил соленый воздух. Он сел.

Было светло. Он был не в храме, даже не на горе. Как?

Как он попал сюда? Это было невозможно. Может, таким было испытание Белой

монахини? Снежку проверяли так же?

Тень встал на ноги и повернулся, пока в голове прояснялось.

Он стоял на приподнятой задней палубе длинного корабля с одной мачтой, что был

посреди океана. Суши не было видно. Небо на горизонте затягивали темные тучи.

Рядом с ним из досок поднималось три железных шеста. Они тянулись к канатам, что

соединяли их с центральной мачтой. На среднем шесте тянулись по ветру флаги в виде

карпов. На крайних шестах военные знамена с гербом Сёгуна Токугава надувались от